Лина Войтоловская - Мемуары и рассказы

Расчистив место на столе, Алексей Иванович несколько минут что-то быстро и сосредоточенно рисовал, покрывая бумагу резкими, четкими линиями. Кончил. Сказал:

– Вот. Садитесь-ка поближе, я объясню.

– Что это? – спросила Анна.

– Ну, неужто не видите? Это город! Весь город в целом. Построенный по единому проекту. Ясно?

– Ну, не совсем…

Алексей Иванович, не отвечая, продолжал брать один листок за другим, набрасывая на них здания, площади, дома.

Красиво, – наконец задумчиво произнесла Анна. – А это что? Театр?

– Вот молодец! Догадалась! Конечно, театр. На центральной площади будущего города…

– Вот бы окружить эту площадь двойной аллеей розовых каштанов. А? Представляете – весной они все зацветут? Тысячи розовых каштановых свечей! И ни одной машины сюда не пускать! Тишина! А как пахнет все!

– Мечтательница ты у меня, Аннушка! – засмеялся Семен Николаевич.

– А что? Разве плохо?

– Замечательно! Замечательно! – повторил Алексей Иванович.

И тоже засмеялся.

– Смотрите же, – продолжал он. Это речной вокзал. Правда, красиво? Город будет спускаться террасами прямо к реке…

– А вокруг домов вишневые и яблоневые сады, да? – перебила Анна. – Господи, какие счастливые будут люди, что поселятся в таком городе!

– Верно?

И вдруг Алексей Иванович осекся, вроде как бы сразу постарел.

– Не будет этого города, – тихо сказал он. – Не будет… Я думал, они позвали меня сюда, чтобы начать строить, а они…

И он замолчал.

– Да кто они? Объясните, – спросил Семен Николаевич. – Я что-то не пойму…

– Не знаю, не знаю… может быть, они в чем-то правы…

Алексей Иванович задумался на минутку и вдруг решительно возразил самому себе:

– Нет, нет! Ерунда! Ваза, изваянная две тысячи лет назад, сохранилась! И тончайший рисунок на ней! Да мало ли осталось великолепных вещей, сработанных еще рабами Рима… И более древних! Прекрасных! А что сохранит для будущего наша цивилизация? Нет, я что-то не то… не туда…

Он замолчал, выжидательно глядя на своих слушателей, словно веря, что они вот тут же, сейчас разрешат все его недоумения. Но они молчали, стараясь понять, о чем, собственно, речь, что так волнует их гостя.

– Простите, – тихо сказал Алексей Иванович. – Если вам… если вы позволите, я… мне хотелось бы вам объяснить… рассказать.

– Мы вас об этом сразу попросили, – отозвалась Анна Николаевна. – Говорите. Мы слушаем…

…Солнце уже зашло за лес, когда Алексей Иванович кончил свой рассказ.

– И вы… согласились? – возмущенно воскликнула Анна Николаевна.

– Нет! Нет, конечно… Но я вот о чем… я хочу сказать, что я… мне ведь уже семьдесят второй. Поймите… я ведь никогда не увижу моего города… Даже если они согласятся, не впихивать в него уже построенный ими жилой массив, я все равно рискую не увидеть всего, что задумал…

– Погодите…

– Нет, нет, я же понимаю, что миллионы, потраченные на эти дома, нельзя выбросить на ветер! Я прекрасно это понимаю! Ведь я всю жизнь сам строил дома, дома… и люди ждали, когда смогут в них поселиться… Я все, все понимаю… Но я… я тоже всю жизнь мечтал о своем городе…

– Подождите, Алексей Иванович, – перебила его Анна, – я хочу спросить… Может, я, конечно, ничего не понимаю! Но почему нельзя строить ваш город где-нибудь не там, где уже что-то построено, а на новом, чистом месте?

– Господи! Так я же именно об этом и толкую!

– Ну?

– То-то и оно, что я не в силах этого от них добиться! Они не думают, не хотят или не умеют думать о тех, кто придет после нас, о тех, кому нужно будет не только место жительства, но и вся красота мира!

– Но, а вы-то, вы что для этого сделали, кроме того, что нарисовали ваш проект? – неожиданно сухо спросил Семен Николаевич.

– Я же говорил – отказался от их предложений, хотя… хотя это означает, что я никогда не увижу… Собственно, даже не отказался, а не сказал ни да, ни нет…

– Как же так? – спросила Анна. Вы сами только что говорили – те, кто придет после нас…

Говори, говори.

– Алексей Иванович, я не намного моложе вас. Мне шестьдесят восемь, Анне шестьдесят три. Мы, вероятно, тоже не дождемся того дня, когда наши каштаны повзрослеют. Но мы не перестаем их сеять и растить!

– Ваши каштаны, вы говорите, растут тысячу лет!

– Каштаны, не мы! Сколько поколений родится и умрет, пока им придет время погибнуть…

– Думаете, нам мало пришлось воевать за эти наши каштаны? – серьезно сказала Анна. – Можно сказать, мы всю жизнь воюем…

– А я воевать не умею! – сердито откликнулся Алексей Иванович. – Я архитектор, не боец! Я…

И вдруг осекся: явственно, будто крупный газетный заголовок, прочитал он в глазах Анны четкую мысль:

«Если ты не хочешь бороться за свое дело, зачем же тебе вообще жить? Да еще… дрожать за эту свою жалкую жизнь?»

Может быть, ничего такого она и не думала, может быть, это были его собственные мысли?

«Так что же, по-вашему, я просто жалкий трус? – мысленно возмутился он. – Не решаюсь вступить в борьбу из страха перед неудачей… перед новой болезнью? Неправда!..»

– Отступить, может быть, за час до победы! – сказал Алексей Николаевич.

– Какая там победа! Она мне и не снилась!..

И тут весело и громко рассмеялась Анна Николаевна.

– Знаете, что мне вспомнилось, – сказала она. – Нашему старшему внуку было тогда лет пять. Сломалась у него какая-то железная дорога, электрическая. Приходит он ко мне, просит: баба, почини. А я ему – не умею, как же я могу починить? А он мне серьезно так говорит: ты начни, баба, работа тебя научит!

– Правильно! – повернулся к Алексею Ивановичу хозяин. – Борьба это тоже работа. Да ещё какая тяжелая! Обязательно научит!

Анна с тревогой ждала ответа Алексея Ивановича: обидится, решит, что они его поучают?

Но, всмотревшись в него попристальнее, увидела, что в лице его появилось что-то новое, словно бы он прислушивался к чему-то такому, что слышно было ему одному. Поднял голову, настороженно посмотрел на Анну, потом на хозяина и вдруг медленно, неуверенно улыбнулся.

– А что если попробовать? – спросил он тихо, ни к кому специально не обращаясь. – Попробовать, а? Черт возьми, я же еще не окончательно умер, верно?

Он встал из-за стола, наклонился над Анной, неожиданно приобнял ее, спросил, заглянув в глаза:

– А можно я вас поцелую?

Анна смущенно засмеялась.

– Целуйте! Только скорее, пока Сеня не смотрит.

Он крепко поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, храбрая женщина. А теперь я пойду, хорошо?

– Идите… Погодите, я вам адрес запишу. Будем ждать письма, да?

– Ладно. Напишу.

Выйдя за калитку, Алексей Иванович обернулся, посмотрел на двух пожилых людей, стоящих на пороге дома, на копошащихся возле крыльца щенят, крикнул: