Федор Ошевнев - Записки букиниста

— Вот сидишь здесь бестолку? Сидишь? А жизнь-то мимо проходит! Впустую!

— А ты кто такой, чтоб мою жизнь судить? — рефлекторно вырвалось тогда у меня. — Господь Бог, что ли?

— Да! — гордо и, по-видимому, тоже рефлекторно заявил «эспаньолка».

— Одну минуточку!

С этими словами я встал, подошел к бородачу поближе и начал его внимательно разглядывать: с ног до головы.

— Что такое? — непонимающе нахмурил он сросшиеся брови.

— Да вот… Что-то нимба не вижу, — пояснил я. — Зато хвост, рога и копыта в наличии.

«Эспаньолка» немедленно зашелся в потоке матерной ругани. Я, молча, ждал, когда поноситель выдохнется. Затем менторски растолковал:

— Если кто-то, по ходу спора, начинает сквернословить, значит, он абсолютно исчерпал аргументы. Несмотря на галстук и дипломат. Теперь же продолжайте, пожалуйста: эти звуки ласкают слух. С удовольствием развлекусь, а то сижу здесь, понимаешь, бестолку, а жизнь-то мимо проходит. Впустую! Итак, весь внимание…

Бородач глубоко вздохнул, буркнул сквозь зубы что-то неразборчивое и удалился быстрым шагом.

Позади и чуть сбоку от моего «магазина на газоне» — проход под аркой, в большой внутренний двор, окруженный несколькими девятиэтажками. Вот, оттуда-то и появляется сильно небритый малорослый дядько примерно моего возраста. В руках у него — приличных размеров картонный ящик, набитый книгами. Дядько бухает его у моих ног и объявляет:

— Ну так… Здесь все только первосортное! Пальчики оближешь! А мне некогда, поэтому давай двести рублей, и я пошел.

— Котов хоть в мешках, хоть в ящиках не покупаю, — не согласился я. — Сейчас проверим, какой там действительно сорт, тогда общую сумму и подочтем.

— Ты чё, неврубант, что ли? Говорю же: спешу! Давай деньги!

— Как же, разбежался… Впрочем, коли уж такая спешка, можно пока книги оставить, а за результатом подойти попозже. Я все одно тут до вечера торчу. Или назавтра с этим ящиком подгребай, когда время будет…

— Ага, буду я его туда-сюда таскать… Ладно, давай тогда хотя бы стольник!

— Не катит. Сначала я товар посмотреть должен — не макулатура ли…

— У-у-у… Ну, смотри, черт бы тебя подрал! Недоверчивый! Только живо!

Игнорируя это указание, начинаю проглядывать предлагаемую литературу.

«Мать» Горького, избранное Маяковского, «Что делать?» Чернышевского, «Педагогическая поэма» Макаренко… Сплошной неликвид. Дальше — старые школьные учебники, городской телефонный справочник двадцатилетней давности, сборник ленинских работ, журналы «Коммунист» позднебрежневских времен… Из той же серии: «Маде никому не надо». А дядько все поторапливает меня:

— Ты скоро? Русским же языком говорю: времени в обрез! Гони стольник!

Выпрямляюсь с тремя очередными книгами в руках: «Материалами 25 съезда КПСС» — в красочной алой обложке, с золотым тиснением названия, — тощим томиком «Я — Советский человек и не знаю другого образа…» авторства некоего Георгия Гачева и устаревшими «Правилами дорожного движения».

— Ну, кто и за сколько у меня это купит?

— А чего? — с умным видом бросается дядько в наступление. — Вот, у кого-то новые «Правила» есть, а понадобилось вдруг посмотреть, как что-то было по старым, так в магазинах их уже нет, у тебя — на-ка, пожалуйста! Путем наваришь!

— Брехать — не пахать, — усмехаюсь я и продолжаю оценку бумажного товара.

Несколько «Бестселлеров Голливуда» (кроме «Сёгуна» книги этой серии совсем непродажны), вновь куча учебников, разрозненные голубенькие тома из подписки «Станюковича»… «Словарь иностранных слов» — правда, с оторванным корешком. Ну, это еще полбеды… А вот и полная: словарь-то без начала и конца. Но наконец хоть что-то достойное внимания: «Два капитана» Каверина, «Уральские сказы» Бажова — увы, в мягкой обложке, — и «Тимур и его команда», в картонном переплете, из серии «Школьная литература». «Тимура» еще время от времени спрашивают: в некоторых школах вновь в программу включили.

Больше в ящике ничего ликвидного я не обнаружил.

— За эти три книги честь имею предложить десять рублей, — показываю я отобранное продавцу.

— Ты че, прикалывашься? Даже на пиво не хватит! Полтинник хотя бы дай!

— Не факт, что я за них сам столько выручу. И когда еще.

— По хрену, твои проблемы. Мне сейчас хотя бы тридцатку, на «Балтику».

— Не катит. Так червонец берешь?

— Да пош-шел ты со своим чириком, знаешь, куда?

— Это тебе туда дорога. Короче: не устраивает десять рублей — навьючивай свою макулатуру на горб и проваливай!

— На фига она мне сдалась? Я ее у мусорки только что подобрал! Вот сам туда и волоки!

И дядько спешно отваливает по своим делам, а на мой возглас вслед: «Куда пошел, книги забери!», не оглядываясь, трижды отмахивается обеими руками.

Что ж, воленс-ноленс, а приходится оттащить забракованное к ближайшему мусорному ящику. Проходит с полчаса — покупатели не объявляются, читать неохота, словом, скучно… Подремываю на табуретке.

— Дяденька, вам книги не нужны?

Перед клеенками стоят двое мальчишек лет по тринадцать. С уже знакомым, полегчавшим на три отобранных мною книги картонным ящиком с макулатурой. Золотоискатели, блин. Развлечься, что ли?

— А это у вас откуда? Не украли, случаем?

— Да что вы, дядя! Это из дома…

— Ага, а потом родители с милицией придут: мол у несовершеннолетних литературу скупаешь… К чему мне лишние проблемы?

— Да нет, дядя, никто не придет! Папа с мамой разрешили! — с жаром уговаривают школьники.

— Ну ладно… Посмотрим, что тут у вас, — для вида начал я перебирать книги. — «Педагогическая поэма!» О-о, да еще какого старого издания! Подписные тома Станюковича! Как раз эти номера мне так нужны! О-о-о, «Бестселлеры Голливуда»! И много! Словарь иностранных слов! Редкая вещь, однако! И сколько же за все вместе хотите?

На лицах подростков легко читалось желание: «Как бы не продешевить!» Они переглядывались друг с другом, никак не решаясь высказать конкретной цифры. Наконец один сподобился-таки открыть рот:

— Триста…

— Заткнись, дурак! — оборвал его второй. — Пятьсот… Нет, тысяча!

Мечты, мечты, где ваша сладость…

— Ну… — делаю вид, что сомневаюсь и пытаюсь торговаться: — А за восемьсот не пойдет?

— Да вы что, дядя! Такие редкие книги! Они куда больше стоят! Мы и так по дешевке отдаем! — убеждал (себя и приятеля) второй подросток и кидал на первого гневные взгляды: мол, идиот, из-за тебя чуть было такую кучу денжищ не упустили! А тот виновато потупил взор.

— Что ж, ладно… Так и быть, — притворно неохотно согласился наконец я. — «Штука», так «штука». Вам как, в «баксах» или в «евро»?

«Золотоискатели» застыли с открытыми ртами.