Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

В современной чешской историографии военнопленными занимался историк И. Шедивый [196]. Очевидно, что тема военнопленных в научном отношении бесконечна, поскольку ныне открываются ранее совершенно неизвестные источники о пребывании чехов и словаков в России.

Основным источником для данной части исследования послужили, прежде всего, архивные материалы из наследия Я. Папоушека. Без преувеличения можно сказать, что Папоушек был одним из самых подготовленных во всех отношениях членов Корпуса (Sboru) сотрудников и бесспорно одной из ведущих фигур этого органа при Правлении.

Ценнейшие в информативном отношении материалы стали мне доступными лишь в начале 90-х гг. как составная часть фонда русской славистки Надежды Ф. Мельниковой-Кедровой-Ривнач (в декабре 1918 г. прямо в Бутырках оформившей брак с Я. Папоушеком).

Наряду с материалами периода пребывания Я. Папоушека в лагерях военнопленных, здесь содержатся важные материалы о деятельности Правления Союза чешско-словацких обществ и Корпуса сотрудников военнопленных при Правлении Союза, а также документы о деятельности российского филиала чешско-словацкого Национального Совета во главе с Т.Г. Масариком. Фонд отличается большой информативной насыщенностью. Материалы из личного наследия Папоушека в России, и особенно корреспонденция, позволяют развить и углубить многие проблемы, важные для познания сути Первой мировой войны. В фонде хранится также полевой дневник Папоушека, письма (а также телеграммы) от друзей и семьи из Праги с австрийскими штемпелями; любовная переписка; переписка с друзьями в лагерях и с видными представителями чешского патриотического движения в России.

Наибольший интерес представляют гектографические материалы пропагандистского характера [197], ранее, к сожалению, не встречавшиеся мне нигде – ни в России, ни в Чехии.

Ярослав Папоушек (1890–1945) – видный чешский историк и дипломат, активный участник чешского национально-освободительного движения в России в годы Первой мировой войны, личный секретарь Т.Г Масарика. Он – воспитанник Пражского Карлова университета, затем прошел научную стажировку в Австрийском историческом институте в Вене, откуда и был призван на войну. В плен Я. Папоушек попал на галицийском фронте 27 ноября 1914 г. (как он сам отметил в анкете), а затем находился в лагерях для военнопленных в Сибири (Тара, Тюмень) вплоть до конца июля 1916 г. По личному заявлению Папоушек вступил добровольцем в чешско-словацкий полк, сформированный к тому времени из российских чехов и словаков и военнопленных, но сразу был переведен в Корпус сотрудников-военнопленных при Правлении Союза чехо-словацких обществ, находившемся в то время в Киеве. Папоушек являлся одним из самых активных сотрудников указанного Корпуса сотрудников-военнопленных при Правлении. Одновременно (начиная с 1917 г.) Правление включило Папоушека, по образованию историка, в специальную комиссию для подготовки учебников по истории для чешских школ в России. В архиве сохранилось письмо-подтверждение Правления Союза чешско-словацких обществ в России от 12 мая 1916 г. о получении заявления Папоушека с просьбой принять его добровольцем чехословацкого стрелкового полка.

Об условиях жизни чехов-добровольцев свидетельствует письмо (июль 1916 г.) друга Папоушека – Йозефа Востатека из Киева, где размещался запасной полк. Он сообщал: «Я вступил добровольцем младшим чином… В запасной части, размещенной в здании киевского университета, находится в настоящее время 1800 (младших чинов. – Е.Ф) и 200 бывших офицеров. На позиции – 3000 человек. 160 добровольцев из Тюмени прибыли сюда 4 дня назад. Приходится преодолевать большие трудности в деле формирования бригады и чешского войска. Но мы надеемся, что ситуация в ближайшее время улучшится. Царь уже дал разрешение на создание чешской армии.

Питание здесь – утром и вечером. Чай – “сколько душе угодно”, к нему дают хороший хлеб и много сахара. На обед – хороший суп, иногда с мясом, затем каша или горох, очень хороший, иногда даже гуляш и свинина. Еды хватает, и в целом нас устраивает…

Тысяча членов нашей чешской дружины награждены георгиевским крестом…» [198]

Условий пребывания в России военнопленных чехов также касался (в открытке Папоушеку из Челябинской области) известный деятель, работавший при Правлении Союза словак Иван Маркович: «Мы заходили к чешским военнопленным. Живут они отдельно даже от остальных славян. Причем живут очень хорошо. Нам никогда даже такого и не снилось. Все они (их 16 человек) – австрофобы, молодые и восторженные люди. Обстановка приятная» [199].

Среди писем и открыток, направленных Папоушеку (как в Сибирь, так и в Киев) своей информативной насыщенностью об условиях жизни в России военнопленных выделяется письмо некоего Й. Флодриха из Тюмени (оно датируется также 1916 г.): «Мы с Яначеком месяц тому назад записались добровольцами в чехословацкий стрелковый полк и сегодня получили ответ о том, что нас приняли. Из добровольцев 16 человек едет в Одессу в сербскую армию и 16 – в чешскую, в Киев. Из Одессы пишет Буй, что они уже подпоручики… Там также много офицеров-словенцев. Комендант – серб-майор Дукич, или Петрович, был ранен, сейчас он на о. Корфу, Савич тоже там. Надеюсь, что нас отправят в течение месяца.

Живем хорошо, ибо здешний начальник – хороший человек. У нас полная свобода, однако с местным населением сталкиваемся мало, так как большинство смотрит на нас, как на австрияков. Чехи (не вступившие добровольцами) живут за рекой в большой избе и арендуют большой огород. Они носят гражданскую одежду. Организовали художественную самодеятельность, поют куплеты, занимаются пением. В последнее время четверо чехов работают на почте, сортируют почту пленных, собственно говоря, даже осуществляют предварительную перлюстрацию, ибо пленные офицеры-немцы в письмах пишут всевозможное. Югославяне, уехавшие из Тары, собраны и сконцентрированы здесь, как и из других мест, поскольку это все не добровольцы, а «австрияки». В здешнем лагере сосредоточены славяне, направляются они в Россию на полевые работы. Ранее часть была отправлена рыть окопы вблизи фронта; писали, что немцы с аэропланов сбрасывали на них бомбы. Интересно, что среди добровольцев были и активные офицеры… В последнее время среди нас много недовольных Союзом чехо-словацких обществ, ибо там большой непорядок и неумение работать. Здесь в лагере около 150 нижних чинов готовятся в чехо-словацкий полк. В письме из дома мне сообщили, что послали деньги в Тару, прошу тебя переслать их мне. Привет от всех знакомых. Тюмень, Пароходная, дом Юрганова» [200].

Папоушек поддерживал контакты также с родственниками, друзьями и даже с коллегами по исторической науке. В выявленных мною материалах Папоушека содержится письмо-открытка одного из чешских историков из Праги (ее автор и дата не приведены), в которой давалась следующая характеристика обстановки в Чешских землях и пражском университете: «Пекарж (крупный чешский историк, профессор Карлова университета. – Е.Ф.) начал свои лекции поредевшим рядам студентов, ведь многие из них на войне. Историческая наука здесь пока себя не проявила (отмалчивается), и мы ей занимаемся лишь для того, чтобы как-то развеяться. Пекарж верит в будущее чехо-словацкого народа, в его лучшую долю. Война ужасна, но и мир был бы ужасным. Напиши мне опять что-нибудь» [201].