Ольга Круглова - Япония по контракту

— Какой прекрасный приём! — сияющий Хидэо подлетел к ней, повторил слова президента: — Мы должны стать открытой страной!

И добавил тихонько, задорно поглядывая на неё:

— Вы произвели большое впечатление на профессора Такасими! Вы вообще прекрасно выглядите, — сегодня Хидэо был особенно ласков. — А Вам понравился банкет?

Хидэо спросил рассеянно, наверняка ожидая услышать "да". Только "да". Но она добавила:

— Но некоторые иностранцы — нет!

Удивлённо поглядев на неё, Хидэо стал говорить о строгих правилах отбора и о том, что критика в адрес людей, удостоенных чести работать в Японии, неуместна, поскольку рикошетом задевает тех, кто их пригласил.

— Только особенно блестящие учёные могут получить предложение работать в Японии, — укоризненно сказал Хидэо. Он так и сказал: "особенно блестящие"… — Кстати, я заметил, что у Вас просто талант заводить друзей! У Вас здесь столько знакомых! И многих из них я не знаю.

Значит, беседуя с деканом, Хидэо внимательно наблюдал за ней?

Какая грусть!

В маленькой клетке подвешен

Пленный сверчок.

Басё

Хидэо вызвался доставить её с банкета домой. Она привычно забралась на заднее сиденье машины — она привыкла к его заботам, к заботам его жены. Эти милые люди с первого "Здравствуйте!" на вокзале словно взяли её под руки и повели — возили, объясняли, помогали, давали денег взаймы… Стоило только намекнуть, и в её неприятно пустой квартире появлялись чашки, ложки, абажуры, шторы, печки. И ещё без намёков прибывало много чего-то мелкого, очень нужного. Машина Кобаяси подкатывала к её дому, как фургон армии спасения. У неё были замечательные друзья! Пока она жила себе беспечно в Москве, они всё продумали и предусмотрели! Хидэо даже составил программу её действий — что и где купить, куда сходить — не поленился, времени не пожалел, взвалил на себя этот тяжкий труд совершенно бескорыстно. А её роль была совсем простенькой — сесть на заднее сиденье машины и ехать, куда везут. И делать, что велят. И благодарить.

— Мы сняли для Вас квартиру!

— Спасибо!

— Я распорядился отремонтировать Ваш кабинет!

— Спасибо!

Ей уютно было внутри мягкого кокона заботы. Но однажды она вдруг задумалась, а не слишком ли часто она говорит "спасибо!" Не многовато ли? Даже по вежливым японским нормам. И ещё одно немного смущало: вопроса — а устраивает ли это Вас? — ей никто не задавал. То есть задавали иногда, но мимоходом, ожидая лишь очередное "спасибо". Устраивает ли её квартира? Не очень. Слишком большая и холодная. И дорогая. Хидэо её робких сетований не принял.

— Ну что Вы! Прекрасная квартира, мне очень нравится. И расположена удобно, я могу заезжать к Вам по пути в университет!

— Смените квартиру, — посоветовала Франсуаза. — Мне мой сэнсэй тоже снял очень холодную квартиру в общежитии иностранцев, но я позвонила во Французское посольство, и мне помогли найти новую, тёплую. Правда, мой сэнсэй остался недоволен.

Она не решилась поступить, как Франсуаза — не уверена была, что русское посольство станет ей помогать, да и не хотелось ей обижать Хидэо, опекавшего её так заботливо. Иногда даже слишком заботливо.

Помнится, тогда был май. Солнышко светило ласково. Утро было прелестное, хрупкое. Сакура цвела, и розовые лепестки кружились, опадая, как снег. На тротуарах росли душистые сугробы. Она вышла из дома, ступила в цветочную пену и пошла в направлении университета. Приблизительно. И долго брела наугад, вороша носками туфель цветы. В окне притормозившей машины показалось улыбающееся лицо Хидэо.

— Садитесь, подвезу!

Ближе к обеду он вошёл в студенческий зал, сел рядом, заговорил о цветущей вишне. Это было удивительно — обычно у него не находилось времени на светскую болтовню. Разговор иссякал, но Хидэо не уходил, мялся, словно хотел сказать что-то ещё, но не решался. И вдруг словно между прочим спросил:

— Вы были в Кокусаи-центре? Зачем?

Зачарованная цветами, она даже не заметила, где он её подобрал. Она улыбнулась и заговорила о том, как славно идти по весеннему городу. И вдруг осеклась, поймав взгляд Хидэо — холодный, жёсткий. Он ей не верил?

— Кстати, я хотел сказать, чтобы Вы не ходили на работу пешком — это опасно! Дорога узкая, машин много… Я отвечаю за Вас! А Вы часто ходите пешком! Я видел!

Боже, да ему известен каждый её шаг! Он что, следил за ней?

Она почувствовала себя рыбкой в аквариуме, сквозь стеклянные стенки которого хорошо видно каждое её виляние хвостиком. Спрятаться рыбке было некуда, разве что в уютные водоросли лжи.

— Да, я была в Кокусаи-центре, встречалась со знакомым… — ещё не вполне оправившись от утренней радости, она решила порезвиться, — со знакомым мужчиной.

Хидэо оставил её резвость без внимания, кивнул серьёзно. И не уходил, ждал. Так и звенело в воздухе:

— Фамилия? Адрес? Место работы?

Малодушно сдаваясь, она промямлила первое, что пришло на ум:

— Он русский… Тоже работает в университете…

Ответ, кажется, успокоил Хидэо, он ушёл.

— Наше японское гостеприимство, оно того… Иногда немножко утомляет, — утешил её Шимада.

Должно быть, он заметил её расстроенное лицо. Она благодарно улыбнулась Шимаде и, чтобы успокоиться и отвлечься, решила написать письмо знакомому японцу, профессору из Киото. Они встречались на международных конференциях, а потом она приглашала коллегу в Москву, принимала у себя дома, водила по музеям и театрам. Он называл себя её другом. А другу следует сообщить, что она приехала в его страну. Прошла неделя. Друг наверняка получил письмо — в любую точку Японии почта приходила на второй день. Но ответа не было. Через несколько дней Хидэо сказал:

— Мне надо с Вами поговорить! — И начал сухо: — Должно быть, Вам не известно, что Ваш друг из Киото скоро уходит на пенсию и потому не сможет пригласить Вас и оплатить Ваш визит.

Она смотрела на Хидэо, ничего не понимая. О каком визите идёт речь? При чём тут пенсия? И вообще, откуда Хидэо известно, что у неё есть друг в Киото и что она ему писала?

— Как откуда? — теперь пришёл черёд Хидэо удивляться. — Сэнсэй из Киото позвонил мне и сообщил о Вашем письме. — Хидэо говорил так, словно это обычная вещь — вторгаться в чужую переписку. — Почему Вы не известили меня, что писали в Киото?

А почему, собственно, она должна была извещать? И почему её киотский друг решил ответить ей таким странным образом — через босса? И, наконец, с чего он взял, что она просила пригласить её в Киото и тем более за это заплатить?

— Возможно, Вас так можно было понять, — Хидэо говорил уклончиво, — я мог бы сказать точнее, если бы Вы показали мне копию Вашего письма.