Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Служим мы с любимым личным составом, ожидая пакости с его стороны и считая дни до своего отпуска. На очередном докладе по пятницам у комдива мне ставится задача к утру побелить паребрик тротуарный «…от КПП и до обеда!» в связи с втиранием очей очередной проверяющей комиссии из ГШ ВМФ. Не смертельно. Иду в казарму, по пути останавливает СПНШ и дружески советует взять на камбузе кипятку и вымыть этот гребаный паребрик щетками с мылом. Ни извести, ни щеток не то что в Гаджиево, а и по всей Мурманской области нет. Это, мол, адмиралы думают, что все и вся есть, а выкручиваемся мы с тобой.

Опять не смертельно. И мой горячо любимый личный состав всю ночь отмывал паребрик от КПП и до утра. Все равно он был давно покрашен «слоновкой». Вроде бы цвет стал нормальный, но утром меня вызвал комдив, заставил переодеть брюки зиппером назад и 15 минут пытался обучить меня Камасутре, с выворачиванием рук без наркоза.

Снова не смертельно. Начальство к этому периоду своей службы я изучил неплохо и поэтому лишь молчал, что очень хорошо помогает на службе. Любовь не вечна, удалил он меня из своего кабинета, и пошел я солнцем палимый. Идя по пирсу, увидел открывшийся иллюминатор в каюте СПНШ, из которого вылезла «евойная морда» с вопросом – что, мол, отодрал тебя старый пень? Молчание, как известно, знак согласия. Иди, говорит мне СПНШ, сын мой и потреби алкоголь, да погуляй дня три, я тебя прикрою. Вот это я незамедлительно исполнил с огромным удовольствием.

Не всегда так весело в этой жизни, как хотелось бы. Не служил бы я на флоте, если бы не было смешно – такая вроде поговорка ходит среди нас? Вспомнилось трагическое. И это закономерно при воспоминаниях о днях службы, потому что, каждый из нас, прослужив 15–20 лет на флоте, всегда сталкивался с экстремальными и аварийно-трагическими ситуациями. И дней рождения у большинства из нас по два-три. У меня – три, основное в январе, когда на свет появился, остальные в июле и августе (пожар в отсеке и поступление забортной воды с хреновыми последствиями, но выжил, значит, родился заново). 1982 год. До конца автономки трое суток. Сегодня наша боевая смена готовит пельмени на весь экипаж. Я подошел под самый конец, сел рядом с Володей Рыбальченко (ИГДУ, командир 8 отсека), слепил десяток пельменей, попал на фотоаппарат ЗКПЧ и появился на фото в стенгазете, как самый ярый ударник коммунистического труда по лепке пельменей. Действительно, надо вовремя оказаться в нужном месте.

Ночью получили радио: вам коридор глубиной 120 метров, скорость 24 узла и все это на оставшиеся трое суток. КДД и механик садят меня на Пульт ГЭУ бессменно на все это время (мол, больше опытнее нет никого), я выжимаю из обеих установок все возможное и невозможное, и мчимся через Фарреро-Исландский рубеж похлещще «Катти Сарк».

Перед обедом (питание мне на Пульт приносили) в 8 отсеке вырывает прокладку циркуляционного насоса главного конденсатора. Вода в отсек, насосы с откачкой не справляются, а всплывать нельзя! Запустили все насосы ГОН, да еще насосы ракетчиков на осушение восьмого. Только тогда вода начала держаться в трюме 8 отсека на пайолах постоянно, причем только при круглосуточной работе насосов.

Так прошли трое суток. По просьбе механика командир принимает решение при всплытии на перископную глубину (давление забортной воды снизится) заменить разорванную прокладку циркуляционного насоса. Всплываем на перископ. Механик дает команду при падении давления заменить прокладку. Давление забортной воды упало, но все равно вода просачивается. Механик (сын степей) дает команду создать противодавление в отсеке и работать дальше. Создали давление 0.8. Вода не поступает. Заменили прокладку.

У меня на пульте начинают скакать все приборы по конденсатно-питательной системе, грозя сбросить АЗ реактора. Все это от избыточного давления в 8 отсеке. Механик дает команду запустить компрессора на снятие давления из восьмого. Запустили. Не справляются. Дает он следующую глупейшую команду – в восьмом открыть переборочную дверь между 8 и 7 отсеками, стравить давление. Старший лейтенант Рыбальченко и матрос Мухамметдинов открыли ее со второго раза, пользуясь рычагом. О том, что не могут открыть переборку, Рыбальченко докладывал в ЦП.

Открыли и улетели в седьмой. Тела их превратились в мешок костей. Вот так они и погибли за сутки до возвращения в базу.

Подумал бы своей головой мех и не давал бы эту команду, на открытие переборочной двери, явившуюся смертным приговором ребятам. Механика совесть не мучила. На партсобрании долго искали виновного в аварии, пока я не встал и не сказал «Хватит Му-Му сношать! Виновен в гибели ребят командир БЧ–5 капитан 2 ранга Мустафин! Вот его и посылайте сопровождать «Груз–200». Сил у меня больше не хватало ни на что, и я прямо после своих слов ушел с партсобрания, не ожидая его завершения. Через полчаса догнали меня мичмана и офицеры экипажа и, выражая слова благодарности за то, что я один из сорока семи членов КПСС подводной лодки сумел сказать правду в лицо, увели поминать погибших.

Может быть, за это мне НачПО три года препятствовал назначаться на штатную должность помощника командира атомной подводной лодки? А механика наказали: отправили продолжать службу старшим военпредом на родину в Башкирию…

И еще одна история, грустноватая, но не очень. 1977 год. Сдача задачи №-2 в море. Эти выхода заматывали всех: каждые два часа учебная тревога и всплытие на сеанс связи.

В очередной раз, сменившись по тревоге с ПУ ГЭУ, бегу в восьмой отсек. Прибегаю, докладываю в ЦП: «8-й отсек к бою готов, присутствуют все». Сажусь на Пульт ППУ, вахтенного отправляю осмотреть нижнее помещение отсека. Личный состав отсека также примчался по тревоге и тут же попадал, продолжая спать. Возвращается вахтенный и говорит: «Товарищ старший лейтенант! На верхней палубе под пайолами вода!». Я с воплями: «Опять забыли закрыть манометровый клапан теплого ящика!», бегу смотреть, в чем же дело. Да, вода в два сантиметра толщиной под пайолами. Что-то меня дернуло, сунул я палец в воду и в рот затем. Е-мое, забортная!!! Сел на задницу, взор мой поднялся вдаль и вижу струю воды той же толщины, бьющую в ГРЩП №-2. Первая мысль: «Пиzдец! Сейчас короткое, и пожар в отсеке обеспечен». Уже пошло парение от поступления воды под давлением.

Бегу к «Каштану», пиная всех спящих и крича: «Аварийная тревога! Поступление забортной воды в отсек!». То же самое кричу в Центральный пост по «Каштану». Центральный мне в ответ: «Задрал ты нас своими отработками личного состава. Днем отрабатывайся». Но магическое слово «ФАКТИЧЕСКИ» после моего повторного доклада об аварии сработало. Пошли играть аварийную тревогу по ПЛ, старшина команды прибежал на пульт ППУ, а я рванул к струе воды.