Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Прибегаю, по пути обесточив ГРШП №-2 и вижу картину: прорвало точно посредине заглушку ВОГа по забортной воде. И струя бьет в щит. Уже легче стало – щит – то обесточил. Начинаю разбрасывать ящики с ЗИПом, которых и так до хрена в турбинных отсеках, а по закону подлости в этом месте их еще больше. Разбросал. Перекрыл вентиль, поступление воды прекратилось.

Всплыли в надводное положение, тихо так, слышно как вода за бортом обтекает корпус. Меня колотит, но заглушку эту снял, кричу, чтобы искали такую же. Сыграли отбой аварийной тревоги. Почему-то первым прибежал в отсек ЗКПЧ, забрал заглушку и со словами: «Помещу в музей в ДОФе, а тебя представлю к медали «За боевые заслуги» убежал обратно. Привели отсек в порядок, правда, я все эти ящики с ЗИПом, которые разбрасывал, поднять сам уже не смог.

Наградить меня не наградили обещанной наградой. Наградила меня потом общественная организация «Постоянно действующий Президиум Верховного Совета СССР», намного позже (да и за это спасибо). А ЗКПЧ через полгода вручили орден «Боевое Знамя», на что старпом отреагировал следующим образом: «Заму? «Знамя»? Да зачем мы тогда служим?» И ударом кулака по столу вдребезги разнес стекло на нем.

Неделя до завершения автономки. Все боевые части готовятся к прибытию. Второй дивизион (электрики) обнаруживает, что не взяли с собой разъемы питания с берега (иначе называемые «головами»). На докладе о готовности из уст комдива – 2 прозвучала фраза: «Второй дивизион к приходу в базу готов, но вот «голов» у нас нет, товарищ командир, на берегу оставили». На что командир заорал благим матом: «А члены свои тоже на берегу оставили?».

После той аварии с гибелью двух человек хотели экипаж К–426 расформировать, но стало не хватать пушечного мяса в стране, и дали нам 24 суток отдыха и все. По прибытию в базу отправили нас в Среднюю Азию за призывниками, то есть «на охоту за тушканчиками» . Я со своей группой попал в Бухару. Жили в гостинице «Интурист», днем питались как в столовой, а вечером ресторан и бары до утра. Военкомат дал неделю на: «…гуляй рванина, от рубля и выше…» , а за это время обещали в горах отловить необходимое количество призывников.

Однажды утром сидим в ресторане на первом этаже, завтракаем. Доктор (начальник службы «М», иначе в шутку называемой мною «помощником смерти») Саня находится в состоянии возвращения из знаменитой страны Бодун, все остальные более-менее, но все как один не прочь бы и здоровье поправить.

Доктор не выдержал первым, подозвав официанта, говорит ему: «Сын степей! Принеси-ка пару банок водки!» . Улугбек побежал выполнять желание клиента. Долго его не было, наконец, появился, но к столу подходить боится, стоит вдалеке. Док подзывает его, где, мол, водка, басурманин?! На что последовал ответ: «Понимаете, смотрел в магазине, на складе, бегал в соседний магазин, но нигде нет водки в банках – только в бутылках…».

Потом он всю неделю носил нам в номер водку в бутылках.

Пятый день в Бухаре. Гуляем по Бухаре, любуемся достопримечательностями города. Забрели на местный восточный базар. Это что-то неописуемо: экзотика, фрукты в декабре, верблюды, канатоходцы и все, что душе угодно.

Заинтересовали нас шашлыки. Решили попробовать. Магазин с водкой в начале рынка, там и взяли пару банок. Тут же шашлык. Вкусно и весело.

Идем дальше. Опять шашлык. За водкой пришлось уже возвращаться. Сбегал молодой старлей Саня. Принес. Пустили под шашлык. Вкуснотища! Шашлык конечно.

Пошли дальше. Снова наталкиваемся на мангал. За водкой бежать далеко, нет уже желания ходить. Док (все тот же Саша Жилинский) обращает внимание на торговца вином в белом халате. Подходим. Вино белое сухое с каким-то штампом на этикетке.

Док вопрошает Улугбека: «А водка, то есть?» (из-за непривычного для нас привкуса в вине и пиве из-за каких-то особенностей местной воды мы пили только водку, «Пшеничную», московского разлива). Улугбек говорит, что водка есть, но только без печатей! Чепуха какая, говорит док, давай я тебе проштампую. Сын степей достает из-под прилавка ящик «Пшеничной», Саня на все бутылки ставит свою личную медицинскую печать «Врач А. Жилинский», берем пару бутылок с собой и снова шашлык и кайф.

На досуге поняли, что Улугбек торговал от ресторана вином, а навар себе делал на водке из-под полы. Получилось, что наш лодочный доктор ему узаконил спекуляцию чистой воды.

Начало 80-х. Санаторий «Подмосковье». Отдыхаем после очередной автономки. Природа хороша, слов нет. В лесу в то время водились вепри (дикие кабаны) и вокруг санатория были горы земли вырытой ими и, лежащие сломанные деревья, подрытые ими же.

Продолжив отдых вечером в близлежащей деревне Паведники, оставшись на ночь, утром с Толей Елисеевым (старшина команды электриков, песня «размером семь на восемь» это о нем) возвращаемся в номер. Анатолий, увидев разрытую землю и поваленные деревья, спрашивает у меня: «А это Николаевич, кто сделал?». На что я не преминул ответить: «Да ты, Толик вчера еще, когда шли в деревню». Сел он на пенек и сказал: «Все, Николаевич, мне больше не наливай, а то еще что-нибудь разрушу».

В автономках я втихаря пришивал на РБ Анатолия боевой номер «Пидарюга» (это было его любимое выражение). Ходил он с таким БН недели полторы, не замечая и недоумевая, почему все смеются, когда кто-нибудь попадается, идя ему навстречу.

Представителю Особого Отдела КГБ пришивал бирку «Старшина команды СМЕРШ». Этого «товарища» хватало на пять дней.

Срочная служба. После оккупации нами Чехословакии служу радистом 2-й минометной батареи в/ч 35057 – К. Казарменное помещение – бывший рыцарский замок на окраине г. Млада – Болеслав (40 км от Праги). Красота! В казарме, правда, мало жили, в основном в лесу, в палатках летом и зимой. Или на колесах в движении, очаги контрреволюции погашать. Это тогда так нам говорили, а сейчас оказывается, мы демократию душили.

Однажды зимой сыграли очередную тревогу рано утром, впрыгнули мы в машины и вперед. Я всегда в кузов брал с собой матрац – положишь в носу кузова ГАЗ-66 на сиденье, с одной стороны борт, с другой бочка с бензином – как в купе, и тепло вдобавок. В районе сосредоточения нас покормили каким – то неизвестным продуктом из походной кухни, похожим на картошку урожая 1912 года. Снова на машины и – вперед. Я уже наловчился даже спать на ходу. А что? Наушники радиостанции на уши – ничего не слышу, шапку на лоб, шинель да еще одеяло на себя, и спится на матрасе будь здоров.