Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Просыпаюсь от какого-то странного запаха. Не открывая глаз – принюхался. Пахнет дерьмом! Открываю глаза и вижу перед собой на расстоянии вытянутой руки голую задницу Толика Никифорова на каске. Присматриваюсь дальше и вижу картину: кузов ГАЗ-66, а в нем сидит семь человек взвода управления минометной батареи, и все, как один, голыми задницами на солдатских касках.

Только расхохотался до коликов, как почувствовал первые позывы к походу в туалет, которые начали усиливаться. На автомате пытаюсь вырвать каску у Анатолия. Он кричит: «Не хватай – убью! Я еще не закончил, свою бери». Он двумя своими руками держит каску под попой, а я пытаюсь своими руками ее забрать. В это время машина останавливается, вылетаю пулей из кузова, на ходу снимаю брюки и усаживаюсь под первым же кустом. Рай! Благодать!

Сделал дело и вижу всю минометную батарею вместе с командиром и командиром взвода управления гадящими дружно! Полсотни человек в один присест! Больше в жизни своей такого не встречал. И здесь ларчик просто открылся: как известно, о внезапной тревоге знают все и вся за трое – двое суток до ее начала. Повара пронюхали о ней раньше и, чтобы не мучаться в пути, сварили кашу в расположении полка. Тревогу отменили, сыграли ее внезапно через полторы недели, а кашу они не выбрасывали (съэкономили, блин!), разогрели в районе сосредоточения и скормили ее нам. Голодный воин все сожрет!

Два месяца нас дразнили «Обосравшаяся 2-я минометная», пока такую же штуку не учудили с мотострелками во время очередной «внезапной тревоги». Тогда только отстали от нас.

Из этой же оперы: весна, в Чехословакии это время года почти лето. Уход за материальной частью. Минометчики стволы чистят, а я, отнеся аккумуляторы на зарядку в мастерскую, сижу – курю. Промелькнула мысль – а не поваляться недельки две, а то и больше в лазарете? Отдохнуть от службы праведной.

Подхожу к расчету миномета, предлагаю помощь в откручивании предохранителя с трубы 120 мм миномета (предохранитель весит примерно 30 кг). Получив утверждение, откручиваю его и роняю на ногу себе (т. е. рядом с ногой на землю) Начинаю орать истошным воплем и скакать на одной ноге, так как якобы эта стальная болванка разбила ступню ноги.

Тут же был отправлен в лазарет со срочной госпитализацией. Через две недели, не обнаружив существенных повреждений ноги, медицина благополучно выписала меня обратно в часть. Но отдохнувшего!

Лейтенантом, только пришедшим на атомоход, принимаю 8-й отсек по акту приема-передачи. Акты напечатаны все под одну гребенку, то есть: что для торпедного отсека, что для ракетного, что для турбинных отсеков – все одинаково.

Наталкиваюсь в пункте 32-м на слово «пипифаксник». Пипифакс – это вроде бы понятно, туалетная бумага. А что же такое «пипифаксник»?

Спрашиваю у таких же балбесов, как и сам. Никто и ничего. У ребят постарше спросить стесняемся. Еще лейтенантский гонор не выветрился. Что же это слово значит?

Дня через три все-таки спросил у сдающего мне дела командира отсека, «пятнадцатилетнего капитана» (на флоте тогда так называли офицера в звании «капитан-лейтенант», прослужившего в этом звании пятнадцать лет). Тогда узнал, и запомнил на всю оставшуюся жизнь, что «пипифаксник» – это проволока или штырь, на который навешивается туалетная бумага в лодочных туалетах.

Сами ли подводники придумали или это настоящее название – не знаю, но до сих пор продолжаю держалку для бумаги у себя в туалете называть «пипифаксником».

Конец 80-х. Возвращаемся из очередной автономки. Неистребимое шкурное племя замполитов пускает по экипажу опросной лист и один из вопросов этого листа можно понять как кто чем недоволен, попросту говоря. То ли пищей, то ли кинофильмами, взятыми в море, то ли литературой, то ли еще чем-то.

На Пульте ГЭУ (Пульт ГЭУ на всех проектах атомоходов – сборище лучших умов, мозг и кладезь мыслей) горячо обсуждаем прокламацию зама. Еще бы – три дня до прихода в базу, а здесь такое развлечение.

Прикомандированный к нам для выполнения задач БП, а прикомандированным в море ходить – манна небесная, Павел, психанув, написал в замовском листе: «Я, капитан-лейтенант Голландский, не доволен Советской властью!». Паша, кстати, прославился в 19 ДиПЛ тем, что при разборе на партсобрании за пьянку, в заключительном слове сказал: «Товарищи коммунисты! Да, я могу предать себя, жену, но вас и Родину – никогда!». После его слов даже резолюций не принимали, а все встали и разошлись.

Так вот, посмеялись мы тогда над его записью, и забыли. Но не забыл ЗКПЧ и Особый Отдел. На третьи сутки по приходу в базу, Павел был исключен из рядов КПСС и уволен из рядов Вооруженных Сил чуть ли не за попытку свершения государственного переворота! Полный абзац!!!

Нечего мы сделать не смогли. Правда, в начале 90-х, когда СССР развалился, Павел приехал к нам и был полностью реабилитирован, как пострадавший от коммунистического режима. Здесь хоть правда восторжествовала.

А я, когда ходил прикомандированным с другим экипажем, первым делом заму говорил, что у меня день рождения через двадцать пять дней и получал испеченный торт или пирог на именины, который под чай на ПУ ГЭУ и уничтожали. Вторым делом, писал табличку «По тревогам не кантовать, при пожаре выносить первым!», и вывешивал на шторке койки в каюте.

Не восторжествовала правда в другом случае. Служил у нас секретчиком мичман Сергей Зубко. Нормальный и честный парень. Вот честность его и подвела. При очередном оформлении допуска он в графе «Ближайшие родственники» упоминает тетку свою родную, которая живет в Федеративной Республике Германии. До этого лет десять при оформлении допусков он о ней и не упоминал.

За трое суток Серега был уволен в запас (из КПСС, правда не исключили) и отправлен на родину в Донбасс. Навещаем его с Саней Кириченко, который служил со мной техником-дозиметристом, а по совместительству медбрат при операциях медицинских, если таковые случались. У него в дипломе по окончании Ждановского зоотехникума в графе специальность было написано «Зоотехник-осеменитель»!? Вот где повод для шуток!

Работает Серега на шахте в Горловке на поверхности, электриком. Спрашиваем, а почему не в шахте, больше платят там, да и подводник ты, не привыкать ведь к замкнутому объему? На что Сергей отвечает «Спустился я в шахту. А там +40 по Цельсию, грязь и мрак, намного хуже, чем в подводной лодке. Ну ее на хрен, эту шахту, лучше бы я на лодке так и служил».