Яков Резник - Сотворение брони

Накануне отъезда Кошкина из Москвы Павлов предложил взять механиком-испытателем на завод выписавшегося из госпиталя Игоря Мальгина.

— Настоящий танковый ас! Не хотел бы с ним расставаться, но он уже двойной срок службы отбухал, и девушка его в твоем городе живет.

В купе они оказались вдвоем, и Кошкин узнал, что произошло с Игорем после Гвадалахары. Правда, о себе Мальгин говорил скупо. Больше об испанце Марсело, о Жезлове, о Курте Вейганде, с которым работал на уралмашевской сборке и неожиданно встретился под Мадридом, где Игорю прислали пополнение — коммунистов из отряда Тельмана. Он воевал с Куртом недолго. Раненные, потерявшие машину, они несколько дней выбирались из кольца чернорубашечников. Потом — минное поле, взрыв и госпиталь в Барселоне. Игорь не помнил, как он туда попал, не знал, что произошло с Куртом, — возможно, подорвался на мине…

— А девушка ваша знает, что вас выписали? — спросил Кошкин.

— Нет еще… — только и сказал Игорь и смолк. Что ему было говорить, если за полтора месяца в Малаховке, кроме двух телеграфных слов «Жив. Приеду», ничего не послал, даже адреса. Сказали: лучше не сообщать. Но это же не запрет! Скорее не хотел, чтобы Галя увидела его в больничном халате, желтого, изможденного. Он сам себе был противен. Как взглянет в зеркало — отпрянет. А как ей такого увидеть? Может, и той телеграммы не получила, уехала неизвестно куда?

И не знал Игорь, что в день, когда он покинул Малаховку и носился по столичным универмагам в поисках подарка Гале, она добралась до его палаты, а сейчас догоняла пассажирский поезд на экспрессе.

В ходе технической реконструкции и организационной перестройки Советской Армии Центральному Комитету партии, Реввоенсовету СССР пришлось преодолеть имевшие место консерватизм, недооценку значения новой военной техники, в частности танков, и преувеличение роли конницы в современной войне, фетишизацию опыта гражданской войны 1918—1920 годов.

Маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский писал об этом 6 мая 1937 года в «Красной звезде»:

«Прежде всего пришлось столкнуться с теорией «особенной» маневренности Красной Армии, — теорией, основанной не на изучении и учете нового вооружения как в руках наших возможных врагов, так и в руках советского бойца, а на одних лишь уроках гражданской войны, на взглядах, более навеянных героикой гражданской войны, чем обоснованных ростом могущества культуры, ростом крупной индустрии социалистического государства, а также ростом вооружений армий наших возможных противников из капиталистического лагеря».

…Те, кто создал двигатель В-2, в силу секретного характера работы, были в свое время обойдены народным признанием. Теперь можно назвать их имена: это конструкторы К. Ф. Челпан, Я. Е. Вихман, Т. И. Чупахин, И. Я. Трашутин.

Сейчас не нужно доказывать преимущества дизельного двигателя перед бензиновым, стоявшим на всех танках мира. А тогда авторам модели В-2 пришлось приложить немало усилий, чтобы дать жизнь своему детищу.

…В бронетанковой академии как курьез… показали инструкцию, по которой в 30-х годах надлежало заводить мотор танка в присутствии пожарников. Бензиновые авиационные двигатели, применявшиеся тогда для бронированных машин, были очень сложны в эксплуатации и опасны для экипажа. В-2, хотя и состоял почти из двух тысяч деталей, оказался простым в обращении и безопасным в работе. Он обладал мощностью в 500 «лошадей». Наша промышленность сумела в короткий срок освоить серийный выпуск В-2 на многих заводах Урала и Сибири.

Ни одна страна в мире не могла создать ничего подобного В-2. Фирме «Дженерал моторс», например, понадобилось десять лет, чтобы сконструировать двухтактный дизель «Джи-Эм-Си», мощность» всего в 210 лошадиных сил. На американском танке «Шерман» стояла двигательная установка из двух «Джи-Эм-Си», а чаще она состояла из пяти бензиновых автомобильных агрегатов. Случалось, что англичане ставили на свои крейсерские танки авиамоторы «Либерти» двадцатипятилетней давности.

Мои отношения с генеральным штабом после того, как его начальником стал генерал Бек, осложнились. Человек старой школы, он о современной сложной технике не имел никакого представления и постоянно выступал против моих планов организации бронетанковых войск.

С назначением командующим сухопутными войсками генерала барона фон Фрича мне стало значительно легче разрешать вопросы развития бронетанковых войск.

В конце лета тридцать пятого года мы провели четырехнедельные учения для танковой дивизии, в которую были объединены все имевшиеся бронетанковые части и подразделения. Генералы Бломберг и Фрич с большим интересом следили за этими учениями. Их результаты оказались удовлетворительными. Когда был выпущен желтый аэростат, сигнал окончания учений, Фрич шутливо сказал: «Теперь остается, чтобы на аэростате появилась надпись: «Танки Гудериана — самые лучшие».

В октябре сформировали три танковые дивизии. Одна — под моим командованием. Я покинул Берлин, чтобы сменить службу в центре на практическую работу в войсках.

В августе 1936 года меня произвели в генерал-майоры.

По поручению генерала Лутца я зимой 1936—1937 годов написал книгу «Внимание, танки!». В ней я изложил историю возникновения и развития танков, а также свои взгляды на организацию бронетанковых войск Германии в будущем.

В книге я указывал, что в России насчитывается десять тысяч танков, однако против этой цифры возражали начальник генерального штаба Бек, а также цензура. Мне стоило большого труда добиться разрешения на опубликование этих цифр. Хотя я располагал данными о семнадцати тысячах танков у русских, но сам с чрезвычайной осторожностью подходил к опубликованию имевшихся сведений.

Практика тоже со скрипом пробивает себе дорогу.

Пока еще плохо устраняются конструктивные недостатки Т-3 и Т-4, которые должны изменить облик не только бронетанковых сил, но и всего вермахта. Недопустимы затяжки испытаний.

Наконец-то! Новые танки испытываются на Куммерсдорфском полигоне. Появилась надежда, что в 1938 году, несмотря на все преграды, в армию начнут поступать Т-3 и Т-4.

В последний день испытаний, прошедших при моем участии, в Куммерсдорф прибыл Гитлер. Он был доволен скоростью Т-3 — пятьдесят километров в час, тридцатимиллиметровой броней, надежно защищающей экипаж от огня крупнокалиберных пулеметов и снарядных осколков. Особенно понравилась фюреру семидесятипятимиллиметровая пушка танка Т-4, хотя пушка короткоствольная и стреляет малоэффективным навесным огнем.