Женевьева Табуи - 20 лет дипломатической борьбы

Как всегда, равнодушный и смотрящий на всё со стороны, один латиноамериканский посол в Париже говорит французам:

– А прав оказался этот ваш сочинитель песенок, когда он сложил свой знаменитый куплет: «Все хорошо, прекрасная маркиза!»

Но никто не смеется.

Возвращаясь в Париж после голосования пресловутой резолюции, Леже говорит Леону Блюму:

– Отныне следует проводить политику тесных союзов и военных альянсов, ибо проведение общеполитического курса широких пактов, что проповедует Франция, стало уже почти невозможным.

И Блюм покорно отвечает:

– Да, чтобы спасти мир, нет больше никаких средств, кроме как согласиться с возможностью войны, но все-таки?..

Кабинет на Баль-плац. – Это сигнал. – Авария самолета генерала Санхурхо. – Германский консул в Барселоне. – За стеклянными дверями. – «Я за помощь Испании, однако…» – Фернандо де лос Риос и доки Бордо. – Завтрак у Болдуина. – Леон Блюм – новый Дизраэли. – Непрочная связь. – Генлейн у Ванситтарта. – Невмешательство и локализация пожара. – Дизраэли и умные консерваторы. – План Дельбоса – Шотана. – Европе угрожает опасность.

Вена, 11 июля 1936 года. Баль-плац. Кабинет президента.

Австрийский канцлер Шушниг и германский посол в Вене фон Папен, склонившись над столом, ставят свои подписи под соглашением об австро-германском примирении, напечатанном на больших листах роскошной бумаги.

Набранные крупным шрифтом заголовки всех газет мира сообщают: «Центральная Европа восстановлена!»

Многие газеты, правда с весьма различными комментариями, приводят слова бывшего германского посла в Риме князя фон Бюлова, сказанные им после поражения 1918 года: «Я, конечно, вижу, что союзники выиграли первый тур, но чтобы определить, кто станет настоящим победителем в войне, надо знать, кто будет командовать в Вене!»

За три дня до подписания соглашения Муссолини, вынужденный вследствие войны в Эфиопии оставить Вену наедине с Берлином, в поисках комбинации для окончательного скрепления германо-итальянского блока принимал в своем имении Рокка делле Каминате канцлера Шушнига, сопровождаемого вице-директором канцелярии президента Австрийской республики Гвидо Шмидтом. Они показали ему текст соглашения.

И восхищенный дуче воскликнул:

– Я присоединюсь ко всякой формулировке, которая будет отстаивать независимость Австрии.

Сразу же после этого он смещает своего министра иностранных дел Сувича, ибо тот «не нравится фюреру». На его место Муссолини назначает мужа своей дочери Эдды, графа Чиано, столь сговорчивого, что трудно и думать о большем.

Париж. Вечером 17 июля на Кэ д’Орсэ.

Вопреки своим правилам Леон Блюм очень поздно входит в кабинет Ивона Дельбоса. В его руке телеграмма. Он читает:

«Мадрид, 17 июля 1936 года… Сегодня утром у себя дома был убит депутат-монархист Кальво Сотелло. В Испанском Марокко начались военные бунты. Отряды мятежников высаживаются в Кадиксе и в Алхесирасе. На севере войска карлистской Наварры и Арагона присоединяются к мятежникам и продвигаются на восток к Сан-Себастьяну и на запад к Барселоне. В Бургосе создана хунта».

– Это сигнал, – очень тихо говорит Леон Блюм.

Затем, усаживаясь, он обращается к Дельбосу:

– После того как 6 мая на выборах в Испании одержал победу Народный фронт и правительство Хираля взяло в свои руки бразды правления, я получил информацию, что всю Испанию с севера до юга охватили беспорядки и что тотчас же выявилась роль Германии и Италии в различных выступлениях мятежников. Конечно… Конечно, Дельбос, – продолжает Блюм, – бесполезно обманывать себя. Рим и Берлин приблизительно в течение трех лет тщательно готовили гражданскую войну в Испании. Впрочем, кажется, что в этих двух столицах убеждены, что не позже как через две-три недели республиканское правительство Мадрида будет заменено диктаторским правлением, полностью преданным дуче и фюреру.

Входит Алексис Леже, к которому Леон Блюм питает явное расположение.

Леже с озабоченным видом сразу же уточняет:

– Цель, преследуемая диктаторами, конечно, ясна. Она заключается в том, чтобы разорвать связи Франции и Англии с их колониями и доминионами. В силу этого Парижу и Лондону было бы очень трудно противодействовать в Европе развитию итало-германской дружбы.

Не зная сути вопроса, Ивон Дельбос еще плохо разбирается в обстановке.

Леже настойчиво продолжает:

– В случае необходимости Германия и Италия готовы предоставить военную помощь мятежникам. Избранный уже давно для этой роли руководитель мятежа генерал Санхурхо погиб во время авиационной катастрофы 26 февраля этого года, возвращаясь с зимних Олимпийских игр из Гармиша в Баварии, куда он ездил для встречи с Герингом, Гитлером, Гессом и немецкими генералами. Вместе с планом военных действий в его бумагах был обнаружен проект договора между Испанией, Италией и Германией.

Леон Блюм, к которому постоянно приходят с визитами испанские социалисты на его личную квартиру на Бурбонской набережной, замечает, что республиканцы, безусловно, подготовились к обороне. Эти испанские социалисты утверждают, что рейх содержит в Испании двадцать пять нацистских организаций, руководимых специальными агентами из берлинского министерства пропаганды, и что эти организации располагают в Испании пятьюдесятью центрами. Они утверждают, наконец, что германский консул в Барселоне Генрих Фрик осуществляет связь с кругами, близкими к фюреру. Встревоженный, Ивон Дельбос откровенно говорит:

– Но если я правильно понимаю, испанское республиканское правительство – законное правительство, являющееся членом Лиги Наций, – будет вправе потребовать у своих союзников по крайней мере оружия и боеприпасов… Но окажемся ли мы тогда в опасном положении перед Берлином и Римом. Что же делать, Леже?

И бесконечная дискуссия продолжается…

Лондон, раннее утро 23 июля 1936 года.

За стеклянной дверью одного из салонов отеля «Савой» видны фигуры Блюма и Дельбоса. Оба они в сверкающих цилиндрах, и оба кажутся очень взволнованными. Между ними, лицом к двери, стоит наш посол Корбэн в черном сюртуке и сером жилете, еще более бледный, чем обычно. Видно, что он говорит очень серьезным тоном.

Через приоткрытую дверь слышны некоторые фразы.

– …Англия недовольна тем, что происходит в настоящее время во Франции… В Форин офис имеются даже некоторые деятели, которые предлагают предоставить Францию, идущую к революции, собственной судьбе… и попытаться проводить английскую политику на базе дружбы с Италией и Германией… Здесь в изобилии распространяются ложные известия примерно такого содержания: Елисейские поля в огне… на площади Оперы восстание… в помещениях универсальных магазинов разместились Советы… Короче говоря, – более громким голосом подытоживает посол Корбэн, – мы здесь настолько непопулярны, что выставку английской живописи, которая должна была состояться в Париже, только что отменили!