Бен-Цион Динур - Мир, которого не стало

Журнал «Киевская старина» стал одним из факторов, постоянно толкавших меня к сионистской деятельности.

И действительно, в эти десять месяцев больше, чем преподаванием, больше, чем изучением истории Израиля и чтением общей и русской истории и русской литературы, я занимался сионистским движением.

Эта деятельность началась с разговора о «проблемах сионизма нынешнего времени», который я вел с тремя-четырьмя друзьями-сионистами, действовавшими в нашем городе, в одну из суббот, предшествовавших моему погружению в эту деятельность на длительное время. Все началось 24 хешвана (1 ноября) и закончилось в четверг, 28 элула (26 августа), когда выбрали нового казенного раввина города и окрестностей вместо моего дяди, р. Элиэзера-Моше Мадиевского; смена раввина была следствием крайнего неприятия дядей сионистских идей и его войны с сионизмом.

Сразу после моего прибытия в город ко мне пришел мой друг Цви (Гершель, или Гриша) Рахлин, «вечный экстерн», «репетитор для подготовки ко всем экзаменам» в городе и… сионистский лидер. Он пришел поговорить, а разговор был для того, чтобы прощупать почву. Он слышал, что я пламенный «националист», но вращаюсь в кругах, близких к Бунду. Так ему ясно сказал опытный бундовец, студент-медик, сын шойхета р. Маше, который был летом в городе. Я объяснил ему его ошибку, а также то, откуда она возникла: вероятно, Миркин из Бобруйска, который давал мне бундовскую литературу, не думал, что я смогу долгое время противостоять бундовской агитации, и видел в моей живой заинтересованности рабочим еврейским движением признаки согласия с ним, а мои сионистские взгляды, которые были ему хорошо известны, он рассматривал как некоторое отклонение в сторону национализма, которое было свойственно Бунду в те дни. Мы договорились, что я встречусь еще раз с Рахлиным и другими двумя-тремя друзьями и изложу им свои предложения по организации сионистской работы в городе. И действительно, через несколько дней состоялся этот разговор. Я изложил им свои взгляды и высказал соображения в отношении нашей сионистской деятельности: с какими слоями населения нам следует работать и в чем должна заключаться наша работа. Во-первых, не следует нам, молодым, ограничивать нашу деятельность средой «домовладельцев» и «солидных горожан». Если они хорошие сионисты, то будут действовать сами, найдут применение своим силам и способностям в организации, проявят свою преданность делу. Стало быть, нам надо задействовать только два слоя еврейского населения: учащуюся молодежь и народные массы, причем работу в народе следует вести также в основном среди молодежи. Во-вторых, мы должны вести разъяснительную работу и быть «ловцами душ»: среди народа и среди учащейся молодежи наша сионистская деятельность должна сопровождаться просветительской работой и примерным образом жизни (соблюдением заповедей сионизма в максимальной мере, в том числе и в частной жизни). И в-третьих, в настоящее время следует уделять особое внимание самообразованию активистов сионистского движения. В обязательном порядке нам, активистам, следует прояснять для самих себя свою позицию по важнейшим вопросам, по «плану Уганды» в частности, и собирать вокруг своей позиции сионистскую общественность. Я объяснил друзьям, что отрицательно отношусь к проблеме Уганды, поскольку вижу большую опасность в стирании территориально-государственных основ сионизма ради его духовных основ. Я предложил для осуществления нашей программы создать «ячейку активистов» и стараться потихоньку расширять ее. Раз в неделю в определенный час будем собираться ячейкой для обсуждения текущих проблем. На этих собраниях мы будем читать также послания главы местного сионистского комитета и после тщательного обсуждения составлять на них ответы. На первом собрании активистов было решено, что каждый из членов организации – за исключением меня, так как у меня практически не было знакомых в городе кроме старых друзей – должен организовать небольшую сионистскую ячейку, руководить ею и вести в ней сионистскую работу. Также решено было организовать ячейку для обсуждения «текущих вопросов и сионистских ответов на них» среди еврейских учениц женской гимназии, и я должен был вести эту ячейку. В ней же будут участвовать в качестве членов ячейки и слушателей Яаков Чернобыльский и Моше Хазанов, и они будут ответственными за организационные вопросы. Яаков Чернобыльский, очень красивый парень: черные горящие глаза, короткие усики и прическа а-ля Горький, пламенный оратор и «подающий надежды» литератор (его рассказы были напечатаны в нескольких русских газетах), – был по профессии рисовальщик плакатов, а по велению души – художник, человек текущего момента, весь как ртуть: вспыхивающий и гаснущий, с некоторой склонностью к авантюризму, из-за которой он как-то даже попал в тюрьму. У Яакова было отчасти «сионистское прошлое»: он какое-то время в Одессе был приближен к Коле Теферу в его сионистский период. Яаков часто рассказывал о нем и искусно описывал разгон сионистского собрания, на котором ораторствовал Тефер, – и как разбегающихся с собрания казаки били нагайками. Его другом и оруженосцем был Моше Хазанов, который учился экстерном и помогал отцу в делах, деятельный юноша, трезвый, не лишенный чувства юмора, несколько низкопробного впрочем и не всегда бывшего мне по вкусу. Мы решили также основать молодежную библиотеку. Мои товарищи обязались найти квартиру и книги, я пообещал, что буду помогать им в выборе книг для чтения и буду сидеть в библиотеке три раза в неделю.

Наши планы сбылись неожиданно быстро и успешно. В ячейку для обсуждения «текущих вопросов и сионистских ответов на них» записалось много еврейских учениц из восьмого класса гимназии. Все они были не местные: пять девушек из Бобруйска и окрестностей, наиболее активными среди них оказались Сара Шмуклер {455}и Роза Исраэлис; три девушки из Гомеля и его окрестностей; и трое из нашего округа и окрестностей во главе с Верой Слуцкой, дочерью фельдшера из небольшого городка неподалеку от Хорала; из хорольских учениц не было ни одной участницы. Из активистов, которые также участвовали в организации ячейки, были Цви Рахлин и еще один, сын того маскила, продавца книг, в книжной лавке которого я нашел еврейские газеты на русском. Этот юноша, Лейб Фридман, хорошо разбирался в русской литературе вообще и в русском еврействе в частности, но увлеченность сионизмом его была очень сдержанной, да и по природе своей он не был склонен к активности.

Я решил, что агитация должна происходить посредством обучения. Я предложил начать читать три сочинения: «Автоэмансипация» Пинскера {456}, «О возрождении еврейского народа на Святой Земле его древних отцов» Лилиенблюма и «Еврейское государство» {457}Герцля. Организаторы ячейки взяли на себя труд найти необходимое количество экземпляров этих книг (один экземпляр на двух участников), и на первом собрании я изложил программу: я буду читать нечто вроде введения к каждому сочинению, отмечу вопросы, поднимаемые авторами, и обозначу те места в книгах, которые надо прочитать прежде всего и на которых будут основываться наши беседы. Я помню, что когда я составлял программу, надо мной витал образ главы йешивы ребе Шимона Шкопа {458}из Тельши. Я думал: если бы ему, ребе Шимону, выпало объяснять проблему «автоэмансипации», какие моменты он при анализе счел бы основными, а какие – второстепенными? Я много готовился к каждому чтению, и особенно к первой беседе: мне казалось, что от ее успеха зависит вся наша будущая сионистская деятельность в городе. И на этот раз мне на помощь пришел «Восход». В ежемесячнике «Восход», который вышел после смерти Пинскера – двенадцать лет назад, в феврале 1892 года, были напечатаны все надгробные речи, которые произносились над могилой Пинскера; в альманахе «Цион» (на русском языке) была напечатана статья Василия Бермана {459}про Пинскера; я знал также статью Ахад ха-Ама про Пинскера, статью Лилиенблюма и др. В своей вступительной речи я определил три вопроса, стоящие перед евреями в наше время, которые сформулировал Пинскер и дал на них ответ. Вот они: 1) Ненависть к евреям – каковы ее аспекты, сущность и причины? 2) Слабость позиции евреев – в чем она заключается и каковы ее последствия? 3) Каков путь укрепления позиции евреев и их освобождения? Подобным образом я определил также вопросы для обсуждения мыслей, высказанных в сочинении Лилиенблюма: каково экономическое положение евреев в России – и почему нет надежды сделать его более устойчивым? Существуют ли конкретные и фундаментальные различия между положением евреев в России и их положением в странах эмансипации? Каковы исторические права народа Израиля на собственную страну – и почему это связано с положением евреев в мире? «Еврейское государство» Герцля я также включил в обсуждение с помощью нескольких вопросов: что такое государство и в чем заключается связь между народом и государством? Почему еврейское государство в силах освободить евреев от бед и решить их проблемы и что за силы кроются в нашем народе, которые позволят основать и построить государство? Каким станет облик еврейского общества и каков должен быть социальный строй еврейского государства?