Бен-Цион Динур - Мир, которого не стало

В те дни у меня было ощущение, что мы недостаточно отдаем себе отчет в том, какая опасность нам угрожает, не видим, как она становится все более серьезной, и не делаем того, что можно и нужно делать. Это ощущение мне отчасти удалось выразить в разговорах с бойцами моего «подразделения», которому я стремился придать облик стабильного объединения. Я полагал тогда, что условия располагают к тому, чтобы организовать всю еврейскую молодежь для самообороны.

Подготовку к экзаменам я совершенно забросил; лишь городской библиотеке я оставался верен в течение всего этого времени. Свои личные дела я тоже полностью оставил. Как я уже говорил, основу моего «капитала» составляли сбережения, и дополнительные уроки я брал только в случае самой крайней необходимости. Кроме того, я немало тратил на покупку новых книг. Нельзя сказать, что с пищей и одеждой у меня было все в полном порядке. Мои друзья долго со мной боролись, чтобы я лучше следил за собой. С этой точки зрения у меня сохранились очень приятные воспоминания о моих учениках и ученицах и о Моше Перельмане. Помню, как группа учениц из организации «Шахар Цион» преподнесла мне подарок – капюшон. Зима была холодной, я то и дело отмораживал уши и простужался. Когда я отказался принять подарок, ко мне подошла одна из учениц, девушка семнадцати лет, миловидная и острая на язык, Эмилия Гольдшлаг, с подружками и пригрозила, что они силой наденут на меня этот капюшон.

Ученицы из этой же группы заметили, что подкладка в рукаве моего пальто отпоролась от рукава, и каждый раз, одевая пальто, я старался, чтобы рука не попала между подкладкой и тканью пальто. Как-то раз во время одного урока – я давал уроки в домах нескольких учениц по очереди – мама ученицы и ее сестра зашили мне пальто; после урока, когда я одевал пальто, я очень смутился: не нашел подкладку… и безуспешно пытался ее нащупать – все домашние просто покатывались со смеху…

Одним из моих самых близких друзей в то время был Моше Перельман, член организации «Бней Моше», торговец и маскил, хасид и знаток Книги. Я познакомился с ним в «Явне» через Хаима Гольдберга. Но подружились мы благодаря моему знакомству с «ха-Шахар» и с хасидской литературой. И то и другое было ему тоже близко. У Моше было два брата; один, Аарон Перельман {516}, был членом группы «Херут» со дня ее основания Нахманом Сыркиным, потом – сеймистом, а в конце концов стал директором книжного издательства «Брокгауз и Эфрон» {517}в Петрограде. Их младший брат был членом одной из организаций, в которой я состоял, и позвал меня как-то раз к себе на чашку чая. За столом велась беседа о литературных псевдонимах в связи с появлением в Одессе нового русского журнала «Южные записки», в котором почти все писали под псевдонимами. Я сказал: псевдоним в той или иной степени является именем человека, и какая разница, если Соколовский пишет под фамилией Ежов или если Абельсон подписывается как Осипов, а Ланде – как Изгоев? Вместо одной фамилии ставится другая. И ничего более. И метод у всех один и тот же: Абельсон не выбирает псевдонимом фамилию Бар-Лба, а Ландау не выбирает псевдоним Лурье! Но в еврейской литературе предыдущего поколения – и отчасти нынешнего – есть много разных странных псевдонимов! И тут уже нет никакого метода! Все стали смеяться.

– Например? – спросил Моше Перельман.

Я начал приводить примеры: Йоэль Бен-Каназ, Ор Шени, Кадма ве-Азла, Яхец Бен-Рахца, Теко…

– Разве это странные псевдонимы? – говорит Перельман. – Вот я скажу: Авраам Лемех бен Малхиэль ха-Дани, Адам Тапуах-Захав, Гар Даль Мах Ани, Явец Йешу Сар Эсек, Нахум бен Озер Ацивски, Шофет ме-Хар-Синай, Хад мин Хеврайя, Йедайя ха-Иври Иш Волыни… Тебе эти имена знакомы? Ты знаешь их? В наши дни и в еврейской литературе с псевдонимами все в порядке: Хашмонай, Бальшан, Шолом– Алейхем {518}, Ахад ха-Ам, Иш Йехуди, Йехуди.

– В этом нет ничего странного! Не все из них мне знакомы, – сказал я, – но те, которые в «ха-Шахар», мне более или менее известны, например, Ор Шени – Шнеур – Шнеур Закс {519}; Йоэль Бен-Каназ – Зеев Явец; Кадма ве-Азла, Нахум бен Озер Ацивски – Й.-Л. Кантор {520}; Хад мин Хеврайя – Йехуда-Лейб Левин {521}; Гар Даль Мах Ани – Михл Гордон {522}.

– А знаешь ли ты, – продолжает спрашивать Моше Перельман, – что первые псевдонимы появились очень давно?

– Конечно!

– Например?

– Яабец: Яаков Эмден бен Цви!

– Это уже не псевдоним!

– Рав Йиви? Рав Яаков-Йосеф бен Йехуда?

– Ты видел хоть раз эту книгу? Ты знаешь, кто это?

– Я почерпнул, – сказал я смеясь, – из идей рабби Яакова-Йосефа, раввина из Острога, что есть три вещи, имеющие ценность в наши дни.

– То есть?

– «Весь народ Израиля един, и все евреи неразрывно связаны друг с другом». «Каждый человек из народа Израиля – это лестница, стоящая на земле, а вершиной упирающаяся в небо». «Речь человека – это ветер, а дела – это душа его…»

Мы подружились – и с тех пор Перельман не давал мне покоя: «Сила твоя предназначена для изучения Торы! Ты человек непрактичный. Так что сдавай свои экзамены, езжай за границу, занимайся «наукой Израиля» и поселись в Эрец-Исраэль».

Моше Перельман несколько раз говорил мне, что ему не нравится цвет моего лица и он опасается за мое здоровье. В начале нисана он пришел ко мне и сказал: я нашел тебе «кондицию» – богатый еврей, владелец табачной фабрики, твой земляк – из городка Лохвица, зовут Исайя Дунаевский, ищет учителя своим детям. Я порекомендовал тебя. Я пообещал ему, что принесу рекомендацию хоть от самого Бялика, если будет нужно. Поезжай! Ты хоть чуть-чуть поправишься, и у тебя будет время, чтобы заняться учебой!

– От Бялика? Но ведь он меня совсем не знает!

– Да хоть от Ахад ха-Ама! Зато я тебя знаю. Пойдем сейчас же к Бялику.

– К Ахад ха-Аму я не пойду!

Он громко засмеялся:

– Я тебя сейчас и не возьму с собой – это не так просто!

Мы договорились, что он только представит меня Бялику, а затем оставит меня с ним. Он согласился с таким условием. Бялик жил недалеко. Был послеполуденный час, где-то между четырьмя и пятью. «В это время, – сказал Перельман, – к нему удобно прийти». Перельман сдержал слово: представил меня – и испарился. Я коротко рассказал Бялику суть дела и сказал, что я не хочу от него никакой рекомендации, а просто пользуюсь предложением моего друга, господина Перельмана, познакомиться с ним. Он задал мне несколько вопросов о моем учебном пути – поговорил немного о различиях в системах обучения воложинской и тельшайской йешив. На вопрос Бялика, почему я отказываюсь от рекомендации, не потому ли, что я не уверен, что он мне ее даст? – я ответил: «Нет, по другой причине: я не уверен, что она поможет. По словам господина Перельмана, жена этого богача ведет переговоры с другим учителем. А в таких ситуациях мнение жены становится решающим. И я не думаю, что этого еврея можно переубедить одним лишь письмом от Бялика…» Бялик засмеялся и согласился. И лишь добавил: «Если будет нужно, дам тебе рекомендацию с большим удовольствием. Мне ясно одно: ты учил Тору. Для меня этого достаточно».