Александр Штейнберг - Шведская Жанна д’Арк. Ингрид Бергман

— Но, синьор Росселини, для вас есть письмо… — тот же результат.

А теперь представим, что секретарь оставила бы все попытки дозвониться до режиссера, и он не получил письма. Тогда жизнь многих людей сложилась бы совсем иначе…

Однако судьбе было угодно доиграть этот эпизод до конца. Письмо вручили Росселини, и он увидел подлинный почтовый штамп. Он не знал английского языка, не очень представлял себе Ингрид Бергман. «Не та ли это блондинка, которая играла в «Интермеццо?» «Да, это именно она», — подсказала ему его помощница, — отошлите ей каблограмму».

Росселини ответил пространным посланием, в котором приглашал Ингрид приехать в Италию. «Приезжайте, мы познакомимся, обсудим дальнейшую работу. С почтением — ваш Росселини».

С бьющимся от волнения сердцем Ингрид читала телеграфные строки. «Приехать в Италию? Но это ведь так далеко, сниматься в незнакомой стране, уехать от Петера и Пиа… Страшно, но Росселини — он ведь гений кино, и он приглашает работать».

Так в ее размеренную жизнь голливудской звезды, счастливой жены и матери, ворвался безумный вихрь по имени Роберто Росселини.

Прервем наше повествование и посмотрим внимательнее на главных действующих лиц этой драмы. Ингрид и Петер внешне составляли самую благополучную пару — у них было все, о чем, казалось бы, можно мечтать: слава, деньги, семья. Они планировали купить еще больший дом, родить второго ребенка, — все было так прочно, солидно. И вдруг… в эту размеренную, как ход швейцарских часов, жизнь, ворвалось нечто, чему Ингрид не могла дать название: тревога, далекие мечты, в которых не было места Петеру. Она заскучала в этом добротном как старое твидовое пальто браке. Петер был правильным и скучным, цветам и чувствам он предпочитал разговоры о гонорарах.

Невозможно было найти двух столь непохожих людей как Петер Линдстром и Роберто Росселини. Первый был шведом в квадрате — ровным и гладким как идеально стриженый газон, второй — итальянцем в кубе, непредсказуемым как лесная чаща.

Петер был идеальным семьянином, Роберто никогда точно не знал сколько у него в настоящий момент жен, детей, любовниц. В год знакомства с Ингрид у него было несколько женщин, среди которых мисс‑Америка‑46, танцовщица из стриптиза, блондинка, с которой он познакомился на съемочной площадке и еще законная супруга. Над всем этим гаремом царствовала великая Анна Маньяни — замечательная актриса, «черная пантера с горящими глазами», — как назвал ее кинорежиссер Дзефирелли.

Фильм «Рим — открытый город» Росселини, ставший символом неореализма, имел огромный успех, Анна Маньяни играла в фильме главную роль. Она была любимицей Италии, в народе ее звали Наннареллой. Анна была яркой, талантливой, темпераментной. Она страстно любила Росселини, обладала уникальным талантом трагической и комедийной актрисы.

В очередной раз, когда Росселини получил письмо из Голливуда, от этой неизвестной шведки, Анна, не раздумывая, просто надела ему на голову тарелку с горячими спагетти, густо сдобренными томатной пастой.

В конце 1948 года состоялась первая встреча Ингрид Бергман и Роберто Росселини.

Вот как об этом вспоминает Ингрид: «Наша встреча состоялась в Париже, в роскошном Hotel George V. С Роберто пришли двое — переводчик и человек, отвечающий за финансовую сторону съемок. Нас представили друг другу, и Петер что‑то мне сказал. Но я его не слышала, я не могла оторвать глаз от Роберто».

Петер вел деловую сторону встречи. Он ставил условия, давал советы, говорил спокойно, уверенно, — Ингрид была основным капиталом семьи. Она много курила, потягивала вино из высокого узкого бокала. В тот день ей исполнилось тридцать три года.

Уже потом, намного позже, Ингрид узнала, что главная роль в фильме «Стромболи» предназначалась Анне Маньяни, а Роберто отдал эту роль ей. Как могла смириться с этим ударом та, которую Росселини называл «своей музой»? В ней была оскорблена женщина, великая актриса.

Фильм «Рим‑открытый город» получил престижную награду New York Film Critics и Росселини был приглашен на торжественную церемонию ее вручения.

Из‑за таможенных ограничений Росселини не мог взять с собой большой суммы денег, проживание в Beverly Hills Hotel было очень дорого. Петер и Ингрид пригласили его провести с ними рождественские каникулы, Роберто с благодарностью согласился.

Перед Рождеством Ингрид отправилась с дочкой, десятилетней Пиа, выбирать подарки. Девочка попросила купить ей велосипед. Питер (он всегда распоряжался финансами) был согласен, и выделил на покупку 75 долларов. Но когда они пришли в магазин, Пиа увидела в углу большую надувную корову. Она была очаровательна, улыбалась от уха до уха и к тому же на ней был красный кухонный фартук. Корову звали Эльзи. Велосипед сразу же был забыт.

— Мамочка, я уже совсем не хочу велосипед, — прошептала Пиа завороженно. — Я хочу Эльзи. Ну пожалуйста!

Ингрид была в смятении. Что делать? Петер выделил деньги на велосипед. «Глупости», — сказал Петер, когда Ингрид рассказала ему об изменившемся желании дочери. «Глупости. Как можно покупать бесполезную корову за 75 долларов, когда можно купить за те же деньги велосипед!» Ингрид согласилась с убийственной логикой мужа, и Пиа получила на Рождество велосипед.

Приехавший Роберто Росселини внес некоторый беспорядок в размеренную жизнь супругов Линдстром. На часть одолженных у них денег он купил подарки гостеприимным хозяевам: роскошный галстук для Петера, изящную сумочку для Ингрид, а для Пиа — корову Эльзи с красным кухонным фартуком. Все трое были ошарашены этим подарком, а Роберто сказал, улыбаясь: «Она такая очаровательная. Вам что, — не нравится?»

Этот, казалось бы, незначительный эпизод, заставил Ингрид пересмотреть и переоценить свою жизнь. Она записала в своем дневнике: «Роберто у нас дома. Я его люблю». Она знала, что больше никогда не будет миссис Линдстром. Решение было принято мгновенно. Впервые Ингрид самостоятельно решилась на что‑то, не спросив совета Петера. Он ни о чем не догадывался, занимаясь перестройкой дома — ведь они решили расширить дом. «Каждый удар молотком кровельщика я воспринимала как забивание очередного гвоздя в гроб нашей с Петером совместной жизни», — записала Ингрид в своем дневнике.

…Небольшой саквояж из мягкой кожи вмещал лишь самое необходимое: две пары белья, теплый свитер, брюки. 11 марта 1949 года знаменитая голливудская звезда Ингрид Бергман села в нью‑йоркский поезд, имея при себе триста долларов. Если бы кто‑нибудь предсказал, что пройдет семь долгих бурных лет прежде чем она вернется в Америку — она бы ни за что не поверила.

Молниями полетели в обе стороны телеграммы: