Александр Штейнберг - Шведская Жанна д’Арк. Ингрид Бергман

«Не могу говорить. Не могу дышать. Счастлива. Прилетаю в Рим в 11.20, в воскресенье, рейс 916.

Твоя, только твоя Ингрид»

«Все готово. С нетерпением жду тебя в Риме. Я безмерно счастлив. Слишком долгая разлука. Твой, твой Роберто».

В дневнике Ингрид есть запись, датированная мартом, 20, 1949. Она содержит лишь одно слово: РИМ.Оно подчеркнуто дважды.

Роберто Росселини был великим кинорежиссером, его талант в полной мере проявился в организации встречи Ингрид. В римском аэропорту восторженная толпа встречала голливудскую кинозвезду. Приветственные возгласы, огромные букеты цветов, репортеры с кино и фотокамерами — все было организовано блестяще.

Роберто с трудом пробивался сквозь толпу, бережно ведя под руку Ингрид. Он усадил ее в спортивный красный автомобиль и на сумасшедшей скорости привез в отель Excelsior. Там тоже была огромная толпа папарацци, поклонников, зевак. Роберто буквально кулаками прокладывал путь к входной двери. Одному, особенно назойливому репортеру, он порвал куртку, оторвав от нее рукав. На следующий день он сожалел об этом и послал ему новую куртку. В апартаментах, приготовленных для Ингрид, их ждали друзья и знакомые. Федерико Феллини нарисовал дружеские карикатуры на Роберто и Ингрид, поместив их на стены. Было очень весело, все смеялись, то и дело с шумом открывали бутылки с шампанским, всюду лежали изящно упакованные подарки. Роберто был счастлив — он достойно встретил «свою богиню».

Роберто Росселини был потрясающим любовником. Во имя любви он мог преодолеть любые преграды, более того — их наличие лишь вдохновляло его на новые подвиги. Ингрид была для него самым желанным объектом. Она была красива, но жила в другой стране, она принадлежала другому мужчине, она была сдержанна и придерживалась традиционных взглядов. Он неукротимым вихрем ворвался в ее жизнь, взорвав ее. Роберто был страстно, безумно влюблен, — это было его любимое состояние, в котором он мог творить, создавать шедевры. Он не собирался делить Ингрид ни с кем, она должна была принадлежать только ему, он не хотел упускать ее. По крайней мере, в ближайшее время…

Еще несколько дней после прибытия Ингрид в Рим, толпы людей не выходили из отеля. Улица Via Veneto, где находился Hotel Excelsior, была запружена автомобилями. Казалось, все только и хотели увидеть голливудскую кинозвезду. По договоренности с администрацией отеля, Роберто и Ингрид выходили из апартаментов боковыми лестницами. Ингрид надевала большие темные очки и они буквально выскальзывали из дверей к выходу, где их ожидал автомобиль.

Северная душа Ингрид не ожидала встретить яркий южный праздник, каким оказался огромный Рим. Она была потрясена увиденным: соборами, древними развалинами, памятниками, столь насыщенной концентрацией шедевров искусства. Роберто показывал ей Рим как знакомят с собственным имением, он дарил ей огромные площади и узкие средневековые улочки, соборы и музеи. Ингрид была потрясена, смятена, завоевана. Роберто хотел показать ей всю Италию‑Флоренцию, Венецию, Неаполь, остров Капри — жемчужины своей страны, которую он тоже страстно любил, был ее неотделимой частью.

Везде, куда бы они ни следовали, их неотступно сопровождали репортеры, папарацци, толпы восторженных поклонников. Ингрид находилась в экстазе — и это слово не является преувеличением— оно точно отражает ее чувства, ее состояние.

…Во время ее пребывания в Риме письма от Петера приходили регулярно. Он беспокоился, — все ли у нее хорошо, не испытывает ли она нужды в чем‑либо. Просил писать почаще — ведь связь в то время была весьма ограниченной.

Ингрид знала, что наступит тот момент, когда она должна будет сказать Петеру всю правду, ведь и так до него доходили всевозможные слухи, да и папарацци постарались опубликовать самые скандальные фотографии, где Ингрид и Роберто держались за руки, а их влюбленные взгляды были красноречивее всяких слов.

Как начать письмо, как решиться нанести страшный удар преданному и любящему человеку, оторвать от себя все, что было пережито, отказаться от семьи, как объяснить маленькой Пиа, что мама не приедет?

После бессонных ночей, раздумий и сомнений, Ингрид, наконец, начала письмо:

«Петер, дорогой!

Тебе будет трудно читать это письмо, а мне трудно его писать. Но другого выхода нет. Я бы хотела тебе объяснить все сначала, но ты и так знаешь многое. Я бы хотела просить у тебя прощения, но как ты можешь простить то, что я хочу остаться с Роберто?

Мой Петер, я знаю, что это письмо упало подобно бомбе на наш дом, нашу Пиа, наше будущее, наше прошлое, — ведь ты принес себя в жертву, сделал все, чтобы устроить нашу жизнь. И вот сейчас ты остался в одиночестве среди руин, и я не могу тебе ничем помочь.

Мой дорогой, я никогда не думала, что наступит такой момент после всего что мы с тобой пережили, и сейчас я не знаю что делать. Ты всегда принимал решения. Бедный маленький Папа и бедная маленькая Мама».

…Петер шел по залитой солнцем улице в Калифорнии, не замечая окружающей его красоты природы, не видя фланирующих праздных людей. День, когда он получил это проклятое письмо, оказался самым черным днем в его жизни. Он не хотел, не мог поверить, что это его Ингрид, еще так недавно преданная жена и мать.

«Она бросилась в этот любовный омут не осознавая, что Росселини женатый человек в католической стране, он никогда не сможет добиться развода. Ингрид попросту станет его очередной любовницей. Она написала, что хочет остаться в Италии. Но у нее ведь контракты со студией в Голливуде, — это ведь огромные деньги, люди, целое производство. Нельзя же вот так просто наплевать на всех», — мысли роились у него в голове. Петер Линдстром — всегда уравновешенный и уверенный в своих поступках, впервые в жизни не знал что предпринять. А огромный скандал тем временем набирал обороты. В их бывшем с Ингрид доме не умолкал телефон. Звонили все — знакомые, друзья, работники студии. Неизвестные «доброжелатели» клали в почтовый ящик вырезки из газет и журналов. Петер закрыл свой докторский оффис, отослал Пиа с доверенной женщиной в другой штат.

Он ответил Ингрид на ее письмо. В нем он излил израненную душу, был откровенен и не обвинял Ингрид ни в чем, только пытался разобраться в произошедшем. Насколько можно доверять человеку, который жил у них в доме, говорил что любит Петера как брата, и всадил ему в спину нож? Он ведь клялся гробом матери, что позаботится об Ингрид, никогда не поставит ее в двусмысленное положение, и только с этим условием Петер дал согласие на отъезд Ингрид на пару недель в Италию.

Ингрид рыдала, читая письмо Петера. Но она ничего не могла изменить — любовь к этому сумасшедшему Роберто была слишком сильна.