Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

Постреляв из пулемета, летчик стал из какой-то кишки выпускать горящую жидкость, от которой сразу воспламенялось трава, загорались заборы. Командам штаба пришлось все время тушить начинавшиеся пожары. Это был какой-то ад. Досада брала, что этот нахальный немец, как бы глумился над нами, безнаказанно то опускаясь, то поднимаясь над нашим расположением, описывая один круг за другим. Так и не удалось его подцепить и он, по-видимому, целым и невредимым улетел от нас, правда не принес нам большого вреда. <���…>

31-го июля я поместил в приказе по дивизии протокол дивизионного комитета от 27-го июля. Из него видно, как работа комитета у меня все налаживалась:

«27-го июля 1917 г.

Протокол № 9 заседания президиума Комитета 15-й Сибирской стрелковой дивизии.

Присутствовало 4 члена: Председательствует подпоручик Федоров.

На основании пункта 9 протокола общего собрания комитета дивизии № 8 президиум рассмотрел следующие вопросы 1) о мусульманской организации в дивизии, 2) о потравах, 3) заявление Вильдяскина о пайке семьям солдат действительной службы и 4) об отпусках». <���…>

1-го августа прибыл, наконец, полковник Саваренский и вступил в командование 58-м полком, я был очень рад, что полк, после долгого промежутка, получил хорошего командира.

2-го августа я объехал все учебные команды и посетил две маршевые роты 58-го полка и вынес отличное впечатление, как от внутреннего порядка в землянках, учебных команд, так и от внешнего вида солдат. Особенно хорошо были устроены нары в землянках 58-го Сибибирского полка, слабее в 57-м Сибирском стрелковом полку и потому я приказал впредь при устройстве нар за руководство принять нары, устроенные в 58-м полку. Пища везде оказалась отличного качества, кроме 60-го Сибирского стрелкового полка, где была чересчур солона. Маршевые роты 58-го Сибирского стрелкового полка тоже произвели на меня своим видом хорошее впечатление, я не мог не обратить внимание на прекрасно устроенные навесы для ружей в 1-й роте.

В приказе я выразил благодарность всем начальникам учебных команд, особенно поручику Садовому [776], на долю которого помимо учебной команды выпал надзор и за ротами пополнения 58-го полка. В этом же приказе я поместил еще два следующих пункта:

«2. Мною замечено, что во многих частях вверенной мне дивизии не соблюдаются многие №№ уставов внутренней и гарнизонной службы, так например, забыты, по-видимому, пункты Устава внутренней службы 98, 103, 105, особенно пункт г. 245, 337 и 338 Гарнизонного устава, об обязанностях караула и часовых.

Подтверждаю все это к неуклонному исполнению. Без соблюдения всего этого, часть совершенно теряет вид воинской части и производит впечатление толпы – сброда, что отзывается и на боеспособности ее.

Замечено мною, что во многих частях отсутствует пение молитвы, как при вечерней поверке, так и перед обедом. Пение молитвы, согласно декларации прав является не обязательным для всех, но это не значит, что вообще она отменена. Не может быть, чтобы в роте из 200–250 солдат не было бы людей религиозных, которые в пении молитвы не находили бы утешения. Как же их лишать этого?

Ведь лишение их этого является нарушением их свободы, их религиозного чувства. В силу этого §§ Устава внутренней службы, касающиеся молитв и не отменены.

Приказываю во всех ротах, командах и батареях не забывать производить вечерней переклички и желающим петь молитвы, как после вечерней поверки, так и перед обедом, для чего и подавать команду – желающим петь молитву. Офицерам, находящимся налицо обязательно присутствовать на поверке и вечерней перекличке в своих частях.

3. Дивизионный врач доложил мне, что предохранительные прививки против тифа и холеры идут крайне медленно и происходит это в большей степени вследствие боязни у людей недомогания, которое наблюдается после прививки. Недомогание, наблюдающееся после прививки в общем незначительно и продолжается в среднем около суток. Польза же весьма велика. До прививок, особенно осенью, зимой и весной 1914–1915 года госпиталя и фронта, и тыла переполнялись больными брюшным тифом и холерой. После же введения прививок заболеваемость этими болезнями пала и весьма резко, чуть не до единичных случаев.

Обращая на это внимание чинов вверенной мне дивизии, подтверждаю мой приказ с.г. № 186 № 4.

Настоящий приказ распространить в частях возможно шире».

В начале августа при выборе полкового комитета в 1-м лазарете, председательствовавший в собрании председатель ротного комитета лазарета предложил команде самой выбрать двух представителей от общества офицеров. Врачи и чиновники, составлявшие это общество, запротестовали, т. к. на основании пунктов 1 и 3 положения эти два представителя должны избираться самими офицерами. Фельдшер Иванов [777], желая внести рознь между врачами и командой лазарета, поставил на голосование команды: дать ли офицерам самим выбрать своих представителей или самой команде произвести офицерские выборы.

Команда согласилась выбрать сама.

Тогда врачи и чиновники на своем собрании самостоятельно выбрали из своей среди двух представителей. Произошел конфликт.

Получив об этом донесение, я тотчас телеграфировал об этом нарушении комиссару 2-й армии Гродскому, от которого получил следующий ответ, меня вполне удовлетворивший:

«Начдиву 15-й Сибирской.

Срочным порядком прошу произвести расследование в первом лазарете дивизии действия фельдшера Иванова, предложившего команде выбрать вопреки приказу № 213, не считаясь с последними указаниями. Председатель комитета, который позволяет себе предлагать команде явно незаконные меры, прекрасно зная, сколько в нынешнее время стоит усилий ввести в рамки законности армию, должен быть отстранен, привлечен к ответственности, если бы следствие подтвердило обвинение против него. Дознание в срочном порядке пришлите мне.

Комиссарм-2 Гродский».

3-го августа, когда я сидел у себя, мне доложили о прибытии ко мне двух делегатов из состава ротного комитета 11-й роты 60-го Сибирского стрелкового полка. Я вышел к ним, делегатами оказались председатель ротного комитета младший унтер-офицер Архипов [778]и взводный 1-го взвода младший унтер-офицер Гутеров [779]. Они и подали мне постановление ротного комитета о том, что ни ротному комитету, ни роте неизвестна причина ареста стрелка Плотникова [780], и что ротный комитет ходатайствует об освобождении и возвращении в роту означенного стрелка.

Объяснив делегатам в чем дело, т. к. я имел уже от командира полка донесение и, узнав, что младший унтер-офицер Гутеров является взводным стрелка Плотникова, я удивился, что взводный и ничего не знает. На это унтер-офицер Гутеров доложил, что стрелок Плотников не вышел на занятия за неимением сапог, которые отдал в починку и что он, взводный, ему разрешил не выходить на занятия. Получив затем дознание, я увидел, что 11-я рота не могла не знать о проступке стрелка Плотникова, т. к. дознание велось в роте 2-го сего августа и сам младший унтер-офицер Гутеров был допрошен по этому делу и ряд других лиц. Младший унтер-офицер Гутеров, докладывая мне, солгал, говоря что не знает причины ареста, а между тем его же накануне допрашивали по делу Плотникова, кроме того он мне удостоверил, что сапоги были у Плотникова рваные и поэтому он ему разрешил на занятия не выходить, а из дознания выяснилось, что сапоги у стрелка Плотникова были целы и что взводный младший унтер-офицер Гутеров ему не разрешал не выходить на занятия.