Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

Поэтому теперь, все наши помыслы, все наши заботы должны быть обращены к тому, чтобы смыть своею кровью этот позор и показать всему свету, что мощь России жива, а народная армия настолько сильна, что отстоит от врага Родину и свободу.

Вступив в командование армиями Западного фронта, я призываю поэтому всех офицеров и солдат армий вверенного мне фронта и требую:

1) Во всех частях теперь же арестовать и предать суду всех агитировавших и агитирующих против наступления, призывавших к неисполнению приказов начальников и своими действиями способствующих развалу армии и успеху противника. К извлечению таковых из рядов частей обращаюсь с призывом ко всей благомыслящей и здоровой массе офицеров и солдат и к войсковым комитетам.

2) В войсках ввести самую строгую дисциплину, для чего во всех частях, где еще нет, немедленно образовать дисциплинарные ротные и полковые суда, согласно приказа армии и флоту от 16 апреля с.г. за № 213.

В этом отношении прошу комиссаров и исполнительные армейские и войсковые комитеты оказать начальникам отдельных частей полное свое содействие.

За поддержанием дисциплины в частях, кроме начальников, должны следить как дисциплинарные суды, так и войсковые комитеты, первые привлекая виновных к ответственности, а вторые, докладывая о таковых начальникам.

Ни один дисциплинарный проступок не должен оставаться ненаказанным, и все члены судов должны помнить, что от их беспристрастия и строгого отношения к нарушающим свой долг, порядок в части и службу товарищам, зависит спасенье армии, а значит и Родины.

За правильным функционированием ротных судов следить кроме начальников отдельных частей и полковым судам.

3. Не только не может быть допущено в частях неисполнение приказов и приказаний начальников: боевых, оперативных и относительно ведения занятий и несения службы, как частями, так и отдельными воинскими чинами, но даже какое-либо обсуждение их, а потому как начальники, допустившие это, так и все виновные должны подвергаться самой строгой ответственности. При этом меры к исполнению приказов и приказаний должны состоять не в уговорах и увещаниях, а в настоящих требованиях и в принуждении к исполнению приказов даже силой.

4. Для проведения в жизнь армии демократических начал, Временное правительство назначило при командующих армиями комиссаров. Круг деятельности их строго очерчен положением о комиссарах и распоряжениями правительства. Поэтому не допускаю никаких трений между ними и командным составом. Весь командный состав должен оказывать полное содействие в исполнении ими своих обязанностей. В случае же незаконных действий комиссаров, начальствующие лица должны доносить по команде и сообщать комиссарзапу.

5. Одно из условий демократизации армии – представление частям известной доли самоуправления посредством выборных войсковых комитетов. Я на эти комитеты возлагаю обязанность действовать в полном единении с командным составом в деле приведения частей в порядок и утверждения в них основ дисциплины, комитеты не имеют права касаться назначений и увольнений лиц командного состава и всех распоряжений последнего, касающихся боевых и оперативных действий, занятий в войсках и несения ими службы. Во всех остальных случаях, не выходящих из рамок законом предоставленной им деятельности, все начальствующие лица должны действовать с ними в полном единении. Только при таком единении командного состава с комиссарами и войсковыми комитетами возможно поднять мощь армии, построенной на демократических началах.

Я уверен, что во имя спасения Родины и наученные горьким недавним опытом все от солдата до генерала проникнутся созданием долга и исполнением в настоящие тяжелые дни своих обязанностей, докажут как им дороги интересы Родины и народа. Приказ этот прочесть во всех ротах, командах, эскадронах, сотнях и батареях.

Это был его последний приказ, т. к. на другой день состоялся его перевод на Юго-Западный фронт, а у нас его заменил Балуев, тот самый, о котором я писал в воспоминаниях за 1916 г. описывая Нарочские бои.

У нас на позиции в это время была полнейшая тишина – в течении 4 суток немцы вдруг не выпустили ни одного снаряда.

Это меня не на шутку обеспокоило, не затевают ли они что-нибудь, поэтому, дабы вызвать их огонь, я приказал всем батареям обрушиться на них, открыть огонь по самым для них больным местам. Они на этот убийственный огонь ответили, к моему удивлению, всего 15 снарядами и то как-то лениво с промежутками.

Я недоумевал, что бы это значило, ведь не могло быть, чтобы у них был недостаток в снарядах. На другой день они обнаружили себя, открыв весьма интенсивный огонь по трем нашим батареям. С одной из них мне донесли, через соседнюю батарею, что на батарее несчастье. Т. к. провода были порваны и я с батареей соединиться не мог, то я решил лично проехать на нее и сев в автомобиль, направился к ней, стрельба со стороны немцев еще продолжалась, но уже не так сильно, больше шрапнелями, которые очень красиво разрывались на довольно большой высоте.

Чем ближе я подъезжал к батарее, тем картина делалась все более и более потрясающей. Батарея эта стояла в густом лесу, будучи прекрасно укрыта; как немцы ее нащупали – было прямо удивительно. Можно было подумать, что по лесу прошел ураган, огромные деревья лежали поваленными друг на друге, пришлось слезать за полверсты до батареи, т. к. вся дорога была завалена ими. На самой батарее одно орудии было исковеркано, деревянные части его сгорели, тут же находившийся погреб с химическими снарядами, несмотря на более чем солидное прикрытие и значительную глубину, был взорван, от чего несколько артиллеристов отравилась при тушении начавшегося пожара газами, один из них очень сильно. Несколько человек из прислуги было ранено. Несмотря на взрыв и адский огонь, батарея не умолкала ни на минуту, часть людей тушила пожар, работали стойко – героями. Я обошел всю батарею, поблагодарил очень артиллеристов за их беззаветно выполненный ими долг, и, взяв отравленных газами к себе в автомобиль, отвез их в Богодуховский отряд.

Вообще за этот день все батареи мои показали себя на высоте и заслужили вполне полученное ими наименование «Дивизиона смерти». <���…>

11-го августа я посетил 1-й лазарет, чтобы навестить раненых и контуженных артиллеристов и одновременно ознакомиться с постановкой занятий в фельдшерской школе. Последствием этого посещения последовал мой следующий приказ:

Ǥ 1.

Вчера и сегодня я, к сожалению, наткнулся на недостаточно внимательное отношение к раненым и контуженным со стороны некоторых частей дивизии.