Леонид Аринштейн - Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии»
- Название:Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии»
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Грифон»70ebce5e-770c-11e5-9f97-00259059d1c2
- Год:2012
- Город:Москва
- ISBN:978-5-98862-088-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Аринштейн - Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии» краткое содержание
Это третья книга из биографического цикла о Пушкине. Она состоит из отдельных новелл, раскрывающих неизвестные ранее моменты биографии великого русского поэта, в том числе считавшиеся давно решенными, а также обделенные вниманием исследователей. Автор увлекательно и мастерски решает исторические и филологические головоломки и восстанавливает тайные хитросплетения событий блестящей Пушкинской эпохи.
Автор книги Л. М. Аринштейн – историк культуры, писатель, литературовед, автор более 200 книг и статей (в том числе легендарной «Непричесанной биографии» Пушкина), составитель и редактор полного собрания сочинений Пушкина на английском языке, вышедшего в 1999–2004 годах в Великобритании.
Для всех, кто интересуется русской культурой.
Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии» - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.
…
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли всё;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо…
(VI, 42–44)
Пушкин очень быстро почувствовал отношение к нему Анны и, возможно, преодолел бы свое мрачное настроение, если бы не еще одно обстоятельство: ухаживание за барышнями по неписаным законам усадебной этики означало в то время только одно – обязательство жениться. Нарушить это, тем более учитывая дружеские отношения с Осиповой, было невозможно, а женитьба, пусть даже на умной и милой девушке из псковского захолустья, никак не входила в планы Пушкина.
Нет ни в чем вам благодати [117],
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад.
(II, 457)
Сложилась необычная для Пушкина ситуация, когда не он добивался благосклонности девушки, а она влюбилась в него без памяти.
Размышления над этой новой для него моделью любовного опыта составили содержание четвертой главы «Онегина», к работе над которой он приступил тогда же – осенью 1824 г. Начало этих размышлений заняло семь строф, представлявших обобщенную историю его отношений с женщинами с самых юных лет:
В начале жизни мною правил
Прелестный, хитрый слабый пол…
(VI, 591) —
и завершавшихся утверждением, что женщины в принципе не способны любить:
Как будто требовать возможно
От мотыльков иль от лилей
И чувств глубоких, и страстей.
(VI, 593)
Всё это Пушкин затем сократил до одной строфы, обозначив ее «I.II.III.IV.V.VI.VII», и открыл ее иронической констатацией прописной, но оттого не менее горькой истины:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей…
(VI, 75)
Пушкин счел нужным сохранить в окончательном тексте анализ того состояния пониженного жизненного тонуса, в котором он тогда находился. И даже пояснил в письме к Вяземскому, что хотя в четвертой главе идет речь об Онегине, в ней описана его собственная жизнь в Михайловском («В 4-ой песни Онегина я изобразил свою жизнь…» – XIII, 280):
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут – мигом утешался;
Изменят – рад был отдохнуть.
(VI, 76)
Сохранил он и строфу, в которой угадывается отзвук любовных сцен, возможно относящихся к его тригорскому опыту:
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей…
(VI, 76)
Наконец, в той же примечательной главе нашло свой выход всё, что занимало тогда его мысли и что он, разумеется, никогда не позволил бы себе сказать Анне Николаевне в прямой форме:
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единый, —
То верно б кроме вас одной
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я верно б вас одну избрал
В подруги дней моих печальных…
(VI, 78)
Но…
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже
И днем и вечером одна…
…
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
…
Так видно небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою…
(VI, 79)
Близкие к этим стихам поучающие нотки звучат и в посвященном Анне стихотворении, написанном зимой 1824/25 г. то ли ко дню рождения 10 декабря, то ли к именинам 3 февраля. Само стихотворение – Пушкин называл его «мой дидактический, благоразумный стих» – выдержано, разумеется, в гораздо более мягком и приличествующем случаю тоне:
Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны,
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена,
Ты приближаешься к сомнительной поре,
Как меньше [женихов] толпятся на дворе,
И тише звук похвал твой [слух обворожает],
А зеркало сильней грозит и [устрашает].
Что делать утешься и смирись,
От милых прежних прав заране откажись,
Ищи других побед…
(II, 383)
Между тем, природа брала свое, и если потребность в любви возвращалась к Пушкину довольно медленно, то потребность в сексе проявилась очень скоро. Склонный, как мы имели случай заметить, к простым решениям, не требовавшим ни утомительных перипетий любовной игры, ни брачных обязательств, Пушкин обратил свой взор на крестьянок, среди которых обнаружилась очень милая девятнадцатилетняя девушка – Ольга Калашникова, дочь Михайловского старосты, выполнявшая роль горничной в господском доме.
Случилось так, что 10 или 12 ноября 1824 г. Михайло Калашников уехал в Петербург сопровождать сестру Пушкина, а неделю спустя уехали и родители поэта, и Пушкин не преминул воспользоваться благоприятными обстоятельствами…
Связь с Ольгой, переросшая вскоре в своеобразный любовный роман, продолжавшийся более года, оживила Пушкина и заслонила собой запутанные отношения с Анной. «Я у них <���у Осиповых-Вульф в Тригорском> редко» (XIII, 127), – писал он уже 4 декабря сестре и примерно тогда же набросал шутливый куплет:
Смеетесь вы, что девой бойкой
Пленен я, милой поломойкой.
(II, 474)
«Плененность» Пушкина «милой поломойкой» и связанные с этим разного рода обстоятельства подробно рассмотрены в другой книге [118]. Здесь же я перехожу к событиям, которые заставили Пушкина взглянуть на Анну Вульф по-другому.

Анна Керн. Рис. Пушкина
Начало им положил приезд в Тригорское в июле 1825 г. племянницы Осиповой Анны Петровны Керн. Пушкин до этого встречал Керн лишь однажды – в 1819 г. на вечере у Олениных в Петербурге, – и уже будучи в Михайловском, узнал, что она оставила мужа и живет в свободном браке с приятелем Пушкина Аркадием Родзянкой в Лубнах (на Украине). Пушкин даже написал ему шутливое стихотворение, где, между прочим, были такие строки:
Хвалю, мой друг, ее охоту,
Поотдохнув, рожать детей,
Подобных матери своей;
И счастлив, кто разделит с ней
Сию приятную заботу…
(II, 404)
Приезд Керн буквально оглушил Пушкина. И дело было даже не в том, что она была хороша собой. Она явилась в Тригорское из другого мира, от которого Пушкин был вот уже год наглухо отлучен, оттуда, где блистали недосягаемые светские красавицы. При этом Керн, оказывается, не боялась скандалов, была способна бросить мужа-генерала, а теперь, похоже, рассталась и с незадачливым украинским поэтом Родзянкой. Иными словами, в глазах Пушкина она обладала качеством, которое он так ценил в дамах полусвета, – она была свободна и доступна.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: