Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына

В это же период произошла и последняя встреча Гектора со связником из Москвы. Она как всегда проходила в доме 73, в аптеке «Leon Izaro», в которую можно было попасть, всего лишь перейдя через улицу напротив. Хотя для таких тайных встреч имелись и запасные точки.

Однажды июньским вечером в квартире Рауля раздался телефонный звонок, отвлекший его от подготовки к экзаменам.

– «Алле!».

– «Извините! Я опять забыл название этого лекарства. Только помню его цену – девятнадцать двадцать пять!».

– «Что, что Вы сказали? Двадцать – двадцать пять? Нет, это другой номер! А куда Вы звонили?».

– «Как куда? В аптеку Леона Исаро!».

– «Так Вы ошиблись номером!».

– «Да-а? А-а, извините!».

Это означало, что связник предлагал встретиться в аптеке в понедельник двадцать пятого июня в семь часов вечера, а Гектор предложил перенести их встречу на восемь вечера, с чем связник согласился. Но если бы связник не смог с ним согласиться, то последовала бы следующая фраза:

– «Не может быть! Я ведь правильно набирал номер…. Извините!».

И в этих словах связника не было ничего подозрительного. Ведь телефонный номер Гектора отличался от номера аптеки всего одной лишней цифрой в его середине. Так что любой не особо внимательный абонент вполне мог ошибиться номером, что, кстати, иногда и случалось. В такие моменты Гектор внимательно вслушивался в тембр голоса говорившего, особенно в его слова, дабы не спутать связника с рассеянным покупателем.

Ровно в двадцать вечера Гектор переступил порог аптеки, почти сразу увидев стоявшего у витрины, переговаривающегося с фармацевтом связника. Тот, вместе с рецептом, держал в левой руке знакомую Гектору шариковую ручку, вокруг стержня которой было обмотано послание для него, одновременно водя указательным пальцем правой руки по строчкам рецепта.

Гектор вынул из левого внутреннего кармана пиджака свою, знакомую связнику шариковую ручку, в которой в свою очередь тоже была запрятана шифрограмма, взяв также этой кистью правой руки листочек со списком якобы нужных ему медикаментов. С деловым видом, он стал продвигаться вправо вдоль витрины, наклоняясь над нею и якобы сверяя названия лекарств и препаратов со своим списком, постепенно сближаясь со связником. А тот краем глаза тоже заметил Гектора. Оба приготовились к моментальной передаче. Продвигаясь вправо к цели, Гектор дождался, когда связник опустит левую руку вдоль своего тела – это был сигнал, – и якобы нечаянно, в этот момент отвернувшись влево, врезался в посетителя, выронив свой листочек с ручкой на пол. Тоже произошло с рецептом и шариковой ручкой связника. Взаимно извинившись, они одновременно подняли с пола свои листки и шариковые ручки друг друга, очередной раз поменявшись ими, а затем продолжили каждый своё. Издали никто бы не различил эти ручки.

Дома Гектор расшифровал послание, из которого узнал новый канал связи в Буэнос-Айресе, а также прочитал весточку от матери с последними новостями из отчего дома.

А последним в их культурной программе в Мадриде стало посещение спектакля «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник») Лопе де Вега. Спектакль по этому произведению знаменитого испанца Рауль видел ещё в Москве.

В этой политической драме рассказывалось и о природе женской души, и о радостях любви, любовных страданиях и ухищрениях. И это было сейчас интересно влюблённым.

И теперь это произведение стало символом свободы не только для испанцев, но и для Рауля с Исабель, улетавших в далёкую Аргентину, унося в своём сердце частичку любви к испанской столице и к её народу.

В пятницу, 29 июня, Рауль навестил посольство США, где встретился с шефом и куратором. Оба американца просто сияли в лучезарных улыбках.

– «Мы навели справки о вашей будущей семье в Буэнос-Айресе. Твой тесть – известный в стране человек – скотовод и депутат Парламента. Я думаю, у тебя будет возможность со временем вписаться в элиту этой страны. С тобой там выйдут на связь наши люди в Буэнос-Айресе. И у тебя там будет новый шеф».

– «И новый куратор!» – добавил Дэвид.

– «Да, наверно так?!» – строго взглянул на подчинённого полковник.

– «Но первое время тебе надо будет вживаться и вживаться, становиться полноправным аргентинцем. Скорее всего, на тебя будет делаться ставка, как на будущего агента влияния в политической элите страны. Тебе наши люди там будут создавать «зелёную улицу». И ты должен будешь без всякой ложной скромности и стеснения смело подниматься по служебной лестнице, не боясь стремительного карьерного роста, каким бы крутым и неожиданным он не был! Хоть до поста президента страны! Так что дерзай, дон Рауль, дерзай!» – закончил этими словами Рассел, крепко пожимая ему руки и обнимая его.

К пожеланиям и дружеским рукопожатиям присоединился и чуть замешкавшийся Дэвид.

– «Я постараюсь, сэр! Надеюсь, не подведу!» – ответил польщённый.

– «Я тоже на это надеюсь!» – закончил проводы Блэйк, провожая Руди за двери своего кабинета.

– «Ну, что, Дэвид, загрустили?» – спросил он, возвращаясь.

– «Да, нет, сэр! Но как-то я к нему уже привык. Хоть он делал и плёвую работу, но очень уж как-то качественно и в большом объёме!».

– «Да! Человека сразу видно… по работе, кто на что способен?!».

Тем временем Рауль с Исабель получили последние документы из университета и приступили к сборам. Рауль заехал с женой в её студенческую гостиницу, чтобы забрать оставшиеся вещи и окончательно рассчитаться за её проживание. Рассчитался он и с арендодателем квартиры.

Утро субботы ушло у них на подготовку вещей, а после обеда супруги отправились в своё последнее, но, пожалуй, самое длительное путешествие по Мадриду на автомобиле, финалом которого было его возвращение в посольство США. Обратно до дома их подбросил вежливый Дэвид, ещё раз тепло распрощавшись с молодожёнами.

А в воскресенье, 1 июля 1991 года, в 19–10 самолёт Боинг 747–400 авиакомпании «Аэролайнс Аргентинас» мягко оторвался от взлётной полосы аэропорта Барахас и взял курс на Буэнос-Айрес. Впереди, через почти десять тысяч километров и почти тринадцать часов лёта, Рауля ждала семейная жизнь с любимой женщиной, но вместе с тем и что-то новое, неизведанное.

В полёте молодожёны в основном тихо разговаривали или дремали.

В полудрёме Рауль ещё раз вспоминал последние дни их пребывания в Мадриде и свои действия в качестве разведчика.

Он вспомнил моментальную передачу шариковых ручек местного производства, одна из которых была синей с зелёными разводами, а другая наоборот – зелёная с синими. Так что любой, тем более случайный наблюдатель, даже не дальтоник, не смог бы их различить на расстоянии.