Сергей Есин - Дневник 1984-96 годов

Был на даче. К сожалению, во время последних заморозков подмерзли помидоры. Может, отойдут.

10 мая. В Иванове у Виталия Федоровича, попытаюсь пройти курс в барокамере. Настроение сумрачное — это реакция на отклики статьи в "Правде". Через В.С. и С.П. отклики все время до меня доходят. Левая "переменчивая" интеллигенция почувствовала себя неуютно. Конечно, хорошо быть при деньгах, но обязательно чистыми и моральными.

Из последних событий: прочел крепкий роман Игоря Николенко "Смерть Катона". Больше всего меня в творчестве восхищает первый импульс: как возникла идея? Образ? Первое лепетание? Сама дерзость задуманного.

Во вторник был семинар. Обсуждали рассказ Ромы Назирова. Прелестный эпизод с тараканом, но много случайного. На семинар хват Сережа Запорожец принес "Литературу и искусство" — ежемесячное приложение к "Русскому курьеру", который редактирует Александр Глезер (я его смутно помню еще по "Юности"). Здесь очень точный пассаж о моей прозе, и в частности, о "Венке геодезисту". Написала Татьяна Поляченко. Очень хочется отослать ей письмо.

16 мая . Уже неделю не пишу дневник, жизнь довольно размеренная. По утрам бегаю, днем хожу на барокамеру — кажется, помогает; вечером читаю Бенуа и всякие книжечки. В том числе Сильвию Бурдон "Любовь это радость. Воспоминание порнозвезды". Новая литература. Тем не менее, еще раз можно посожалеть, что все это не прочел в свое время. Воспитание в литературе — это контекст и проникновение за контекст. Наверное, главное, что случилось в Иванове — я здесь впервые за многие последние годы прочувствовал приход весны. Как я балдею в этом городе, где среди многоэтажек целые улицы старинных дедовских домиков! По одной из них ежедневно 30 минут иду в больницу. Как постепенно выпрыскивает зелень, как меняются атмосфера и пейзаж. Какое немыслимое волшебство! Но разве заметишь все это, чтобы потом, как последнее утешение, вспоминать перед смертью. Изменение цвета, оттенков зелени, взвращение листвы, вибрирование и дрожание воздуха! Вот и переход к моей следующей повести о смерти, к которой я давно подбираюсь. Предвидеть и описать собственную смерть. Эта мысль, от конкретного импульса, появилась у меня, когда, лежа в барокамере, я чуть приподнял голову, чтобы взглянуть себе в ноги, как устроено ножное закругление, нет ли там какого-нибудь клапана. И тут я увидел свои белые и сухие ноги в гробу. В принципе, довольно мало они займут места.

Написать о том, как пахнет черемуха, о том, что на улицах, никем не охраняемая и никем не ломаемая, растет вишня. Как здесь спокойно и прозрачно живется. В магазинах, естественно, пустовато, но все без московско-телевизионного надрыва и озлобления. Народ видел и не такие времена.

23 июля. Кажется, я и забыл, что у меня есть дневник. Все лето прошло во взвинчивании себя политикой. Сам-то успокоился несколькими статьями в "Трибуне" — это одна большая статья из "Дня", с которой тянул Проханов.

Обстановка разрядилась после избрания Ельцина. Все стало ясно и, хотя бы формально определилась воля народа. Как-то ехавший со мною военный, прапорщик, разъяснил: неграмотные узбеки и азербайджанцы голосовали за Ельцина — это была единственная фамилия, которую они знали. Сегодня стоял в очереди за сахаром, весь магазин был полон милиционеров. Я слушал их разговоры, видел их бедную одежду: повышение цен, новые законы, тенденции жизни — это удар и по ним. Винят Павлова, но к этому повышению подталкивали демократические обстоятельства. Пенсионеры, уже отработавшие и имеющие право на отдых перед смертью, за все и заплатят. Заплатят, в том числе своими могилами ценами на гробы, на похороны.

Вчера опубликовали указ Президента РСФСР о департизации. С этого все и начнется. Но будет ли впереди борьба? Люди еще не дошли до ручки, им кажется, что капитализм, без их труда и участия, особенно престарелым, принесет умиротворение.

Сегодня в "Московской правде" призыв бюро горкома к признанию ельцинского указа неконституционным. Сегодня же призыв к объединению и созданию патриотического движения. По стилю я сразу же определил — Юрий Васильевич Бондарев, и не ошибся. Прошел фестиваль кино. Почему меня лишали увидеть это все раньше? Надо приучиться записывать каждый день.

25 июля. Обнинск. Вчера стоял в очереди за водкой. Народ по-прежнему безмолвствует, хотя недовольные нынешним правительством России разговоры цветут.

Утром читал "Убийство царской семьи" Соколова. Много интересных деталей, непереносимо больно. Какая азиатчина! Невольно приходит в голову сравнение с казнью короля во время Французской революции и Марии-Антуанетты. Там-то хоть была соблюдена видимость суда и закона. Ровно настолько мы и сейчас отстаем в своем "европейском" развитии. Но были еще "ступени", самые низменные и чудовищные инстинкты народа. В книжке Соколова потрясает приложение: список и описание вещей, которые охранники присвоили себе после казни царя и его семьи. И для себя брали, и для своих дам-с! Не брезговали рамочками для фотокарточек, игрушками Алексея и бюстгальтерами великих княжон. Прочел воспоминания-дневники З.Гиппиус 14-19-х годов. Огромное количество параллелей с нашим временем. Сделал выписки, вернее, подчеркнул отдельные места.

В середине дня ходил в Манеж на выставку Афганской войны. Я уже не могу сказать — хорошая она или плохая. Несколько раз ком подступал к горлу: очень много прекрасных молодых лиц на фотографиях. Никому не дали вкусить жизни. А ведь каждый думал, что бессмертен. За что? Есть на выставке и контрасты: на телеэкранах все время какие-то выступления Брежнева, его награждения, соратники и т.д. Маразм времени и жуткой партийной системы. Но рядом с телевизионной хроникой огромная фотография: голосующий, и всегда единодушно, прежний Верховный Совет. Ах, эти "персонообозначенные" причины. Интересна "живопись" — лица, характеры, молодость, и почти за каждым портретом — смерть. Это-то и придает, как правило, совсем плохоньким произведениям искусства немыслимую остроту. Много подлинности. Но остается вопросом: правильно ли мы сделали, что вошли в Афганистан, и правильно ли сделали, что из него ушли? За мир всегда платят войной.

В интерьер выставки встроены солдатские кровати (на каждой лежат фотографии) и полевой госпиталь с бедным, почти нищенским оборудованием.

Вечером уехал на дачу с В.С. С утра собирал малину, консервировал огурцы.

26 июля, пятница. Рано уехал в Москву, оставив машину на даче. Сегодня собеседование: это мои прошлогодние абитуриенты — Амутных, Назаров, Питкевич и Азарян. Здесь все было, как обычно, интересно другое. Вел обсуждение В.И. Новиков. Вопросы-ответы. "Я всегда считал, даже имея в виду вершинные произведения Распутина, что он средний писатель". Тихая Таня Бек задала студенту вопрос: как он относится к произведениям Кушнера? Никак. Что же ты хочешь? Василия Белова. В этой ситуации я не думаю, что долго в институте продержусь.