Любовь Калинина - Владимир Климов

Увеличение мощности серийного мотора в три с лишним раза – от 650 до 2000 л. с. – с учетом сохранения этой мощности на высотах до 5000–6000 м было задачей явно непростой. Ее решение тянуло за собой целый ряд серьезных конструктивных и технологических, прочностных, теплотехнических и газодинамических проблем.

И все предвоенные годы были направлены прежде всего на изыскание верных путей и направлений движения, обеспечение технических, технологических, научных, опытных работ, подготовку высокопрофессиональных кадров.

Требовались особая организация, особое управление производством, с учетом необходимости одновременного серийного выпуска двигателей и изготовления, доводки опытных образцов новой техники.

События в Испании, растущая военная мощь и агрессивность Германии не позволяли расслабиться ни одной европейской стране. Если хочешь сохранить мир – готовься к войне, к отражению любых вражеских происков. Нужно было во что бы то ни стало увеличивать темпы выпуска новых современных машин. В 1936 году руководству Рыбинского завода было поручено разработать и внедрить конвейерную сборку моторов. Такое же задание получил и моторный завод в Перми.

Дело совершенно новое, в стране еще не было таких конвейеров. Не мог быть использован и опыт европейских фирм, поскольку такого не встречали советские специалисты ни в командировках на заводы Германии, ни на французских предприятиях.

В Рыбинске разработку и внедрение конвейера возглавили начальник сборочного цеха Баландин и технолог Чулошников. Приказом по заводу им было позволено привлекать к работе любых необходимых специалистов. Запуск конвейера объявлялся первостепенной задачей.

И 5 декабря 1937 года конвейер был пущен. В сборочном цехе собрался весь завод. Всем хотелось своими глазами увидеть, как за двадцать минут первая деталь на пустом поддоне вырастала в совершенный мотор, готовый к постановке на крыло. И когда Баландин впервые включил уникальный, изготовленный рыбинцами конвейер, всю двадцатиминутку заводчане простояли не шелохнувшись. С транспортера первый собранный мотор сошел под взметнувшееся «ура» и море аплодисментов. А непосредственных творцов-исполнителей подхватили на руки и подбрасывали на радостях чуть не до потолка. Ликованию не было предела. Это был первый сборочный конвейер на моторном заводе в нашей стране. Возможно, что он стал первенцем и во всем мире.

Уже в декабре 1937 года, в первый же месяц перехода на массово-поточный метод сборки, завод выпустил на 40 процентов моторов больше, чем в ноябре.

Но вскоре и такое увеличение не смогло обеспечить необходимые темпы работы. И на заводе начали готовиться к переходу на суточный график. Составлялись расчеты, выверялись возможности производства, технических служб по необходимому и пропорциональному выпуску деталей и материалов, обеспечивающих ритмичный ежесуточный выпуск двигателей. Проходила балансировка всего организма большого завода и его поставщиков.

Выяснилось, что ахиллесовой пятой является литье. Литейный цех не покрывал потребности в цветном литье. Помог в решении этой проблемы первый секретарь Ярославского обкома партии Николай Семенович Патоличев, в январе 1939-го сменивший Алексея Ивановича Шахурина, переведенного в Горький. Вместе с Баландиным, ставшим к тому времени директором Рыбинского завода, долго подыскивали место для дополнительного производства цветного литья. Нашли. В одной из мастерских Ярославля была своя литейная для мелких деталей. Но чтобы наладить там настоящее производство, на переоборудование требовался, по подсчетам специалистов, ни много ни мало – миллион рублей. Патоличев доложил о ситуации наркому, затем вопрос доложили в ЦК партии… И буквально через час на заводе получили сообщение – деньги переведены.

Для нового литейного производства изготовили оснастку, нестандартное оборудование, передали из Рыбинска всю техническую документацию, организовали обучение кадров. В мастерской, как оказалось, работало немало опытных и разносторонних специалистов. После обстоятельных бесед со слесарями, токарями, литейщиками и конструкторами произвели тщательный отбор. И ярославская литейка заработала в полную силу.

Рыбинск растил отменных специалистов, как грибы в окрестных лесах. Вскоре Баландина перевели в Москву заместителем наркома, директором завода стал Алексей Александрович Завитаев – свой, рыбинский, за двенадцать лет шагнувший от технолога цеха до руководителя всего предприятия.

Именно с Завитаевым довелось Владимиру Яковлевичу буквально «прессовать» завод и ОКБ, выискивая малейшие возможности повышения темпов, улучшения качественных параметров моторов в два последних предвоенных года, когда в Правительстве осознали свою излишнюю успокоенность и напрасную уверенность в превосходстве советской техники над немецким оружием. Когда с неимоверной легкостью слетали с плеч недавно прославленные головы руководителей отрасли, заводов и научно-исследовательских, учебных институтов.

На XVII съезде партии, проходившем в январе 1934 года, выступая с докладом, Сталин будто бы подытожил: «Если на XV съезде приходилось еще вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде – добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде – и доказывать нечего, да, пожалуй, и бить некого». Делегаты встретили эти слова аплодисментами. Он вошел в историю, по словам вождя, как «съезд победителей», прошел в обстановке полного единодушия и восхваления Сталина. Но в конце случилось совершенно неожиданное. При тайных выборах в ЦК Киров получил только шесть голосов «против», а 300 из 1966 голосовавших делегатов – подали голоса против Сталина. Бюллетени тут же уничтожили, данные фальсифицировали. Официально объявили, что Сталин избран единогласно. Вождь понял – в рядах партии сохраняется противостояние.

Чтобы начать репрессии, требовался новый очень серьезный предлог. Им стало убийство руководителя ленинградских коммунистов Сергея Кирова 1 декабря 1934 года, застреленного в коридорах Смольного. Узнав о трагедии из телефонного разговора, Бухарин пророчески произнес: «Ну теперь Коба нас всех перестреляет». И Коба – великий кормчий Иосиф Сталин – не обманул ожиданий.

В газетах тут же появился знаменитый закон о терроризме от 1 декабря. Он предусматривал ведение следствия по этим делам в срок не более десяти дней, слушание без участия сторон, запрет кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, незамедлительное исполнение приговора, коим чаще всего оказывалась высшая мера наказания.