Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

В одном случае, пока члены семьи ждали, когда их охватит пламя, в последний момент родители отпустили двоих младших детей из горящего строения.

Императорская библиотека, в которой хранились бесценные книги, находилась по соседству с британским посольством, и во время осады ее подпалили ихэтуани, чтобы поджечь это самое посольство. Но по слухам, вина за пожар возлагалась на англичан, и в донесении Цыси этот факт излагался как раз в таком ключе. Так как этот отчет опубликовали в «Цзинбао», британский посол выступил с протестом и обратил внимание на то, что представители Запада, оказавшиеся в осаде, на самом деле боролись с пожаром и пытались спасти библиотеку. Автор донесения извинился перед Цыси, а также публично признался в искажении фактов.

В 1930-х годах о ней поставили пьесу. Ставшая в скором времени женой Мао Цзэдуна актриса Цзян Цин хотела ее сыграть, однако роль досталась другой девушке по имени Ван Ин. Цзян Цин затаила глубокую злобу и в годы Великой культурной революции, случившейся через 30 лет, лично отомстила этой актрисе, закончившей жизнь в тюрьме.

Требования к Китаю со стороны всех стран, имевших в составе объединенного контингента свои войска и не имевших, выдвигались следующие (в лянах серебром; 1 лян оценивался в 3 английских шиллинга, или 0,742 доллара США):

(Морзе Х.Б. The International Relations of the Chinese Empire (Внешняя политика Китайской империи). Т. 3. С. 352–353.)

Р. Харт к тому же взял под свое крыло несколько внутренних таможенных контор, находившихся под управлением продажных чиновников, в порядке вещей присваивавших часть собранных податей. Он описал это дело так: «Прежние должностные лица должны были всего лишь вносить номинальные суммы в казну, а остальное прикарманивали. Цзин, например, собрал больше 400 000 лянов, и из них в казну передал всего лишь 90 000…»

Модернизация принесла к тому же душевные страдания. Быть может, самым болезненным преобразованием стало снесение мощных стен, окружающих город «в военных и гигиенических целях». Первым городом, лишившимся своих стен, был Тяньцзинь, и для подавляющего большинства жителей город без мощных зубчатых стен городом не считался, однако удобство и простота передвижения тоже получили высокую оценку.

Позже она радикально пересмотрела такое свое заблуждение. «Вспоминая прошлое, я теперь тоскую по ним и хочу, чтобы они окружали меня сейчас. Они были самыми чистоплотными людьми, каких только можно себе представить, и самыми послушными в услужении. Они никогда не доставляли никаких хлопот и никогда не просили отпустить их на вечер».

Портрет Цыси работы Губерта Воса в большей степени передает характер вдовствующей императрицы, чем произведение Катарины Карл. Скорее всего, свой портрет он создавал на основе фотографии Цыси, снятой Сюньлином.

Часто утверждают, будто Шэнь Цзиня казнили как известного своей прямотой журналиста. На самом же деле доказательства того, что он писал заметки для какой-либо газеты или вообще что-то публиковал в прессе, отсутствуют. Его заслуги перед журналистикой сводятся к тому, что он раздобыл документ, названный «Китайско-российский секретный договор», позже опубликованный в японских газетах. На самом деле то был список требований, выдвинутых русскими к Пекину после «боксерской мясорубки», в обмен на вывод войск из Маньчжурии. В Пекине эти требования не приняли, и никакого договора («секретного» или открытого) по их поводу никто не заключал. (Единственный договор китайцы с русскими подписали в 1896 году.) Японцы рассчитывали на то, что эта фальшивка послужит разжиганию антироссийских настроений. Даже в таком случае передачу данного документа японцам не стоит считать причиной казни Шэнь Цзиня. Его преступление заключалось в организации вооруженного мятежа 1900 года. Цыси потребовала его срочно убить потому, что она знала цель его приезда в Пекин: он снова замышлял покушение на ее жизнь.

Дэлин рассказала обо всем увиденном во всех подробностях: главный евнух Ляньин настаивал на наказании носильщика, как того требовалось согласно правилам. «Сказав это, он повернул свою голову к сопровождающим слугам с палками (эти слуги с бамбуковыми палками всегда сопровождали придворных как раз на такой случай) и приказал: «Отвесьте ему восемьдесят ударов по спине». Бедолага, стоявший на коленях в грязи, услышал распоряжение главного евнуха. Слуги с палками отвели его на сотню метров от нас, повалили на землю и начали выполнять свою обязанность. Экзекуция длилась совсем недолго, и, к большому моему удивлению, перенеся наказание в виде восьмидесяти ударов палкой, этот мужчина поднялся как ни в чем не бывало. Он выглядел вполне спокойным». Понятно, что слуги с палками просто поняли все правильно, так как знали, что вдовствующая императрица совсем не разозлилась на носильщика паланкина. Евнухам, совершившим проступки и заслуживающим за них наказание в виде порки, не всегда везло, как этому носильщику. Многие из них приноровились на всякий случай привязывать на спину резиновые коврики.

Журналист, написавший эту статью, предварил высказывание кайзера следующим комментарием: «Лицо его величества зарделось, и он поднял руку со сжатым кулаком в воздух [sic]. Приблизив свое лицо ко мне, он сквозь плотно сжатые зубы воскликнул…»

Всего лишь три десятилетия спустя, полностью распустив свои крылья, японцы нанесли внезапный удар по американской военно-морской базе в Пёрл-Харборе, а потом вторглись на Филиппины.

Генерал Юань Шикай считался мужчиной ярким, а также устрашающим на вид. Его гвардейцы, подобранные под стать своему генералу, носили обмундирование, напоминавшее шкуру леопарда, поэтому выглядели, если прислушаться к высказываниям зевак, как «тигры и медведи».

Жунлу скончался в 1903 году.

Судьбу Пуи увековечил Бернардо Бертолуччи в кинокартине «Последний император» (The Last Emperor, 1987 год).

Ван Чжао попытался убедить великого князя Су приступить к активным действиям без промедления, однако тот проявил осторожность и захотел дождаться подходящего момента. Он сказал: «Правила нашей династии отличаются особой строгостью, когда дело касается нас – великих князей. Нам нельзя появляться во дворцах без приглашения. Один неверный шаг, и я – покойник». Когда Ван Чжао предложит сделать решительный шаг, тот возразил: «Рискованными действиями ничего не добьешься. Вспомни, что тебе дал твой риск: ты угодил прямо в тюрьму министерства наказаний. Какой толк от того?»