Михаил Задорнов - Придумано в СССР

А с таким пошуткуешь – зубы вспотеют. Слыхал, чё недавно по телику брякнул? «Мы должны сделать Россию!» Понял? И сделает. Отвечаю. Чтоб мне Майкла Джексона на рентгеновском снимке без грима увидеть.

Видал, как всё правительство отполоскал? Всех по понятиям развёл. Да так, что те перцы ещё ему спасибо говорят, очень мудрое решение, что вы нас послали обычным для нас пеше-эротическим маршрутом. А почему? За свои бабки боятся. Так что понял? Не Колокольчик он теперь. Новая кликуха у него – Енот-полоскун!

И никакой Зонтик, в натуре, ему теперь не указка. Бдительность Зонтика охотой, рыбалкой и врачами усыпили. Слыхал, прошлым летом питерские кореша так постарались, что Зонтик в конце августа из подмосковного озера выловил четырнадцать замороженных карпов! Понял? Так удивился. Спрашивает, почему карпы такие твёрдые и кривые? Ему отвечают: «Так вы же их за поворотом ловили». Понял? Ему, Зонтику, теперь не до разборок. Он до сих пор удивляется. К тому же ему обещали следующей весной на Байкале потрясную охоту на аллигаторов.

Вот так, понял? И не надо клубиться. Во всём мире теперь как на зоне. Мы всех научили базар перетирать. Слыхал, как Европа себя называет? Еврозона! О, понял, зона – она и в Европе зона. А еврозона – это такая зона, которую придумали умные люди. Евреи! Отвечаю. Недаром и сходняк свой по-честному обозначили – Евросовет. Валюту в честь себя назвали. Евро.

Весь мир по понятиям развели. Валютный фонд – общак. Большая восьмёрка – сходняк. Если кто в общак бабло не отсусоливает, тут же ему глаз на евро натянут. Для таких разборок даже специальная бригада существует. НАТО. Расшифровывается: наезд авторитетов и тухлых отморозков.

А страны – как группировки. Японцы первыми солнце встречают. Они солнцевские. В натуре, как у нас. И у всех кликухи. У иракских пацанов пахан Агдам Суххейн. У английских – Блеер. У арабских Беня Ладан. Да, Беня. Потому что он из Одессы. Еврей. Гэбэшник. Его совок к евреям заслал с парашютом. Но Беня промахнулся, к арабам угодил. Полотенце на голову повязал, под араба косить начал. Так что тот ещё перец, не раз утюженный.

У французского пахана кликуху слыхал? Погоняло? Ширяк. А есть ещё Ньюхач. Это новый армянский презент. Нью-Хач! Понял?

А главные во всем мире теперь америкосы. Америкосы-пиндосы. Чуть что не по-ихнему, тут же – гоп-стоп, налёт, и всё будет забомбись. Слыхал, даже Агдама нашли. Он им столько лет натирал, как песчинка в контрацептиве. В курятник упаковали, слёзы на анализ взяли, установили – он. Теперь устанавливают, кто он. В ООН. Так что америкосы-гундосы главные. А их пахан – Главнюк. Кликуху знаешь? Третий. Это его российские кореша так прозвали. Мол, третьим буш? А сами америкосы ему другое погоняло дали – Бублик. Он однажды, когда ел, бубликом подавился. Это как же надо в три уха жрать, чтобы подавиться бубликом, слышь? Он до сих пор, видал, даже когда молчит по телику, у него рот открыт, словно дырка от бублика застряла. Типа, удивляется, что это российские кореша на меня так обиделись? Что-что? В результате того, что он в мире наделал, у нас наш российский доллар падать начал.

Так что понял? Всё везде из-за бабок и по понятиям.

А мы для них для всех: для Бублика, Колокольчика, Зонтика, – так, шлаета, ботва, лохотрон у параши для голосования.

Так что понял? Не надо путать демократию с голосованием, то бишь с сованием в голом виде. Понял?

Я тебе больше скажу, в природе демократии нет. Где ты в лесу демократию видел? Там всё, как и у нас, по понятиям. Так что, видать, мы недалеко ещё от природы ушли. Понял? И не надо лохматить бабушку!

Впервые я увидела его в метро. Он сидел напротив меня и читал книжку. Роста среднего, белокурый, загорелый. Черты лица мягкие. Мне вдруг стало жаль, что сейчас выйду и никогда его больше не увижу. И я не стала выходить. Поехала с ним дальше. Думаю: а вдруг он меня заметит? Но он даже ни разу не взглянул на меня. Это мне понравилось в нём ещё больше. И я вышла из метро за ним. Он быстро направился к остановке автобуса. И тут я поняла, что должна решиться. И потом, думаю, что я, зря проехала на семь остановок дальше положенной? Словом, набралась смелости, подошла к нему и, стараясь, чтобы не дрожал голос, спросила:

– Как пройти к Кремлю?

Он так на меня посмотрел, словно я к нему пристаю, ничего не ответил и отвернулся. Но я решила быть настойчивой. Вспомнила, как подруги мне говорили: «Хочешь расположить к себе мужчину – сделай ему комплимент!» И я сделала.

– Там, в метро, – сказала я, – когда вы читали книжку, вы мне напомнили известного актёра Дастина Хоффмана. Это мой любимый актёр! Кстати, многие считают его идеалом красоты современного мужчины.

Он даже улыбнулся от таких слов, голос его потеплел, мы разговорились… Я проводила его домой. Сначала он не хотел мне давать свой номер телефона. Но после того как я сказала, что хочу сводить его в Театр Ленинского комсомола на «Юнону и Авось», дал.

В театр он пришёл в отглаженном костюме, безупречной рубашке и модном, змейкой-медянкой, галстуке. Видимо, я тоже была ему небезразлична. Это придало мне уверенности, и после спектакля я пригласила его к себе домой.

Как я и рассчитывала, его поразила моя новая трёхкомнатная квартира. Библиотека, мебель, коллекция дисков, радиоаппаратура, вьетнамский ковёр, в котором нога утопает, как в Балтийском море, по щиколотку. Долго смотрел он на мой портрет работы Глазунова. После ужина (а готовлю я отлично) я сделала кофе по-турецки, угостила его хорошими сигаретами, поставила итальянцев и объявила белый танец.

Танцевал он хорошо. Слушался каждого моего движения, когда я его вела. Видимо, он уже не в первый раз встречался с женщиной.

В двенадцать часов я спохватилась и сказала ему, что отвезу его домой на своей машине. Он стал сначала отнекиваться: мол, зачем? Ещё метро ходит. Он и сам доберётся. Но я твёрдо сказала, что об этом не может быть и речи. Это очень опасно. Тем более в наше время, когда в районах новостроек бродит так много одиноких женщин.

Когда мы сели с ним в мой «фольксваген», он не выдержал и спросил, кем я работаю. Я назвала свой руководящий пост. С трудом назвала. Потому что, если его называть полностью, он звучит как песня с припевом. После этого он долго молчал, а потом стал со мной разговаривать ещё уважительнее, чем раньше. А на прощанье, перед выходом из машины, впервые за время нашего знакомства назвал меня на «вы».

– Сегодня, – сказал он, – был чудесный вечер! Спасибо вам за него, Лена…

Он, наверное, думал, что я поцелую его на прощанье. Но я не стала этого делать. Я не хотела, чтобы он думал обо мне так же, как все мужчины думают о женщинах.