Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Константины, польщенные вниманием, теперь уже не торопясь и не перебивая друг друга, обстоятельно изложили свой замысел.

План заключался в следующем. Неприятель принял меры, чтобы сократить свои потери от рельсовой войны, в частности резко понизил скорость поездов. Мы же обязаны в свою очередь подумать над тем, чтобы наперекор всему эти потери увеличить. Какова была тактика диверсионных групп до сих пор? Закладывали одну мину, взрывали паровоз, он сходил с рельсов и вслед за ним энное количество вагонов. Полюбовавшись на произведенный эффект и подсчитав причиненный врагу урон, партизаны возвращались на базу.

Усольцев и Сермяжко предлагали пересмотреть следующие тактические элементы: количество зарядов, численность диверсионных групп и заключительный маневр. Чтобы от нападения пострадало как можно больше вагонов, надо заложить не одну, а три мины - в голове, центре и хвосте состава и взрывать их одновременно. После взрыва сразу не уходить в лагерь, а добить эшелон гранатами, бутылками с зажигательной смесью и просто из стрелкового оружия.

На этом месте начштаба Луньков перебил парней репликой:

- Пока вы расстреливаете эшелон, немцы вышлют к месту происшествия целый поезд карателей с пулеметами, минометами и овчарками.

- Предусмотрено! - ответил быстро Сермяжко.- На километровой дистанции в обе стороны от места происшествия мы подорвем рельсы, чтобы никакое подкрепление не сумело нас блокировать. Пусть топают пешком по шпалам. Пока они выгружаются, строятся повзводно и маршируют свой километр, мы сожжем подорванный эшелон, перестреляем уцелевших гитлеровцев и скроемся в лесу.

- Бодрым шагом километр можно пройти за десять минут,- заметил подтянутый, во всем и всегда точный Тимофей Кусков.

- Вы правы,- отозвался Усольцев,- но прежде надо получить сообщение о диверсии, поднять с постелей солдат, построить, погрузить в поезд, доехать до поврежденного полотна...

- А это уже не десять минут, а час, два, три! - вставил возбужденный Сермяжко.

- Правильно, политрук,- сказал комиссар Морозкин.- Друзья из населения всегда предупредят диверсантов о приближении подкреплений.

-- Только заранее разработайте систему сигнализации,- порекомендовал Дмитрий Меньшиков.

- Расчет у ребят верный,- сказал я.- План своевременный в военном и политическом смысле. Действуйте, друзья!

- Слушаем, товарищ майор! - ответили Константины.

Как обычно, новое, интересное дело вызвало в отряде поголовный энтузиазм. Все хотели принять в нем личное участие. Я поручил Лунькову отобрать необходимое количество добровольцев. Начальник штаба выделил Усольцеву и Сермяжко 38 бойцов. 10 составили подрывную группу, остальные - штурмовую. Первые должны были в пяти местах одновременно взорвать железнодорожное полотно, вторые - добить сошедший с рельсов поезд. Подрывниками командовал Сермяжко, штурмовиками - Усольцев.

Прежде чем выйти на задание, они несколько дней посвятили тренировкам личного состава. Нашли продолговатую поляну, чтобы вообразить вражеский эшелон в натуральную величину, и стали заниматься. Сермяжко положил подрывников Афиногентова, Ларионова, Тихонова, Красов-ского, Михайловского в траву и дал каждому по веревке. Концы зажал в кулаке, по его выстрелу все бойцы должны были одновременно дернуть за веревку. Взрыватели у нас были механического устройства и действовали при дер-ганьи. Подорвать эшелон в трех местах надо было в одну секунду, такой взрыв был наиболее разрушительным, поэтому диверсанты и набивали руку на синхронном рывке.

Штурмовая группа по команде Усольцева набрасывалась на воображаемый поврежденный поезд и уничтожала его гранатами и кеглевыми термитными шашками. В одно время с нею на условное полотно выходили еще две пары подрывников и разрушали рельсы по обе стороны от эшелона. Затем обе группы уходили с поля боя каждая своим маршрутом.

Дневных тренировок Константинам показалось мало, и они устроили ночные репетиции. Ночью действовать оказалось сложнее, но старый наш и опытный подрывник Лунь-ков напомнил, что горящий состав и немецкие костры улучшат видимость и облегчат операцию.

Весь лагерь с нетерпением ждал первой операции по методу Сермяжко и Усольцева. Такой день настал. В последних числах октября обе группы, вооруженные двумя ручными пулеметами, автоматами и пятью толовыми зарядами, покинули базу и выступили в направлении к железной дороге Минск - Москва. Диверсию наметили совершить близ станции Жодино, памятной бойцам спецотряда по двум переходам через железнодорожное полотно, один из которых, весенний, окончился неудачей и ранением Карла Добрицгофера.

Кое-где на насыпи горели костры. Крестьяне встретили бойцов радушно и сообщили, что немецких патрулей поблизости нет. Штурмовая группа залегла в кустах вдоль полотна, шестеро подрывников вышли на рельсы, вырыли три ямы, заложили заряды, замаскировали их гравием и щебнем. Столь же тщательно укрыли веревки, тянущиеся к взрывателям, а оставшуюся землю и щебенку собрали в корзинки, чтобы унести с полотна. Потом отползли в укрытие и залегли, держа в руках концы веревок.

В это же время в километре от станции Жодино на железнодорожную насыпь выползли еще два диверсанта из группы Сермяжко, быстро и аккуратно заложили четвертую мину. Труднее пришлось подрывникам Павлу Красовскому и Федору Дмитриеву, которые действовали на расстоянии километра в сторону Минска. Они вышли к железной дороге и увидели костер. До них донеслись обрывки немецкой речи. Диверсанты залегли и стали выжидать: если фашисты не уйдут, заряд поставить не удастся, из Минска после крушения примчится эсэсовская помощь, товарищи попадут под огонь. А если напасть на охрану? Много шума, можно сорвать всю операцию. А если заложить мину чуть подальше? Пока Красовский и Дмитриев перебирали в уме предполагаемые варианты, патрульные докурили, поднялись и ушли по направлению к городу Жодину. Подрывники облегченно вздохнули и ловко закопали заряд тола под рельс, засыпали веревку гравием и засели в придорожной лесополосе. Взрыв должен последовать позднее, когда состав пройдет над их миной и будет подорван тремя главными зарядами.

Ночь стояла холодная, темная, дождь не унимался. Бойцы обеих групп терпеливо ждали поезда.

Сермяжко держал правую руку за бортом шинели, где во внутреннем кармане у него лежал теплый сухой пистолет. Усольцев вглядывался в темноту, стараясь рассмотреть бойцов штурмовой группы, редкой цепью растянувшихся вдоль полотна, но увидеть никого не мог и мысленно призывал их к спокойствию и выдержке. В кармане у него лежала заряженная ракетница.

Все диверсанты напряженно вслушивались в ночь, желая, чтобы поезд пришел как можно скорей и оборвал это невыносимо тяжелое ожидание боя.