Эдуард Экк - От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Начальник штаба доложил генералу Плеве, что командир корпуса сам производит показное учение, на что он только повторил:

– Все равно это против устава, прикажите ротам идти в свое расположение.

Пришлось прекратить учение, не доведя его до конца.

Подвижной сбор происходил в районе Московской и Калужской губерний. К концу сбора весь корпус должен был сосредоточиться у г. Каширы, который и являлся для Гренадерского корпуса исходным пунктом предстоявшего двухстороннего маневра под руководством командующего войсками.

Последний день подвижного сбора я решил использовать для переправы через реку Оку. За день до переправы отправил в Каширу третью роту Гренадерского саперного батальона под командой капитана Турчина и поручил ему все подготовить для переправы корпуса, для чего: исправить плавучий мост, чтобы по нему могли пройти артиллерия и обозы, подготовить средства для переправы пехоты на пароме или на плотах, подыскать брод для кавалерии и обозначить его. Лесной материал будет отпущен городской управой.

Капитан Турчин блестяще справился с задачей. В течение бывших в его распоряжении суток он подвел под плавучий мост 80 лежней и настлал вторую настилку; построил два парома, каждый на роту, определил и обставил вехами брод.

По отданной мною диспозиции войска начали подходить к реке к семи часам утра, и переправа шла одновременно всеми тремя родами оружия: артиллерия (отдельно передний и задние ходы) по мосту, пехота на паромах ниже моста, кавалерия в брод выше моста; брод извилистый, особенно глубокий под берегом города настолько, что местами мокли потники. Переправа шла безостановочно, в полной тишине, и через восемь часов весь корпус был на том берегу. Вслед за войсками прошли по мосту и обозы корпуса.

Войска расположились частью в самой Кашире, частью кругом города. В Кашире был такой урожай антоновских яблок, что на базаре они продавалась по 20 копеек пуд, а когда войска проходили городом, жители выносили им целые бельевые корзины, наполненные яблоками. Все наелись яблок вволю, и никаких дурных последствий не было. Когда я въехал в город и благодарил всех начальников за прекрасное выполнение переправы, вернулся из Каширского монастыря старший посредник при корпусе генерал-лейтенант Михневич [244]и со смехом передал нам рассказ игуменьи о нашей переправе:

– Все монашенки столпились в окнах монастыря и глядя, как солдаты шли в воду, крестились и громко произносили: «Господи, Господи, спаси и сохрани их, прости изувера, намеренно топящего людей»; многие из них при этом плакали.

На другой день была дневка, после которой начался четырехдневный двухсторонний маневр.

Я стоял с Гренадерским корпусом у Каширы. Противник, генерал-лейтенант Яковлев, стоял в двух группах: одна у Серебряных Ключей, верстах в 35 от Каширы, другая в г. Зарайске. Мне было приказано энергично двинуться вперед и не дать противнику соединиться, разбить его по частям.

Задача требовала прежде всего быстрого хода. Гренадеры были всегда мастера ходить, а тут, когда я им объяснил, что удачное решение задачи будет зависеть от них, они двинулись таким ходом, что приходилось их придерживать.

По условию задания я должен был начать движение в полдень. В авангард двинул 2-й гренадерский Ростовский полк. Важно было занять переправу через речку, пересекавшую дорогу, верстах в 13 от Каширы. Авангард так быстро достиг ее, что беспрепятственно переправился, застав на переправе только командующего войсками, который приказал солдатам остановиться.

Подойдя с главными силами, я увидал свой авангард с составленными ружьями. В недоумении подъехал к командующему войсками, который мне с сердцем выговорил:

– Так ходить нельзя, по уставу полагается идти четыре версты в час, а вы шли пять, если не шесть.

– Вы хотите сорвать маневр, но это вам не удастся.

– Он рассчитан на четыре дня, четыре дня он и будет продолжаться. Приказываю вернуть войска на прежние места и завтра вновь начать наступление.

Так как мы стояли только вчетвером: командующий войсками, начальник штаба округа, генерал-лейтенант Яковлев и я, то я позволил себе доложить:

– Ограничить скорость гренадер, особенно в условиях данной задачи, никак нельзя. Быстрота хода есть драгоценное качество, которого добиваются всеми силами. Расстояние между сторонами в 35 верст не дает возможности растянуть маневры на четыре дня. Завтрашнее наступление будет столь же быстро. Необходимо ввести какую-нибудь дополнительную задачу после общего столкновения сторон.

Командующий войсками ничего не ответил, повторил лишь приказание отводить войска на старые места.

На другой день повторилось то же самое. Мы опять оказались перед противником прежде, чем он успел развернуть свои силы, а бригада 1-й кавалерийской дивизии, успевшая скрытно пройти мимо авангарда противника, застала врасплох дивизию пехоты, стоявшую на привале. Командующий войсками вновь вернул войска на исходные пункты и приказал возобновить маневр в третий раз.

Легко себе представить, какое у всех осталось впечатление после таких маневров. Не знаю, дошло ли что до Петербурга, но заготовленный приказ по округу, обвинявший нас в полном неумении водить войска и маневрировать, был заменен другим.

Ежегодно 26 ноября, в день основания ордена Св. великомученика и победоносца Георгия, в Кремлевском манеже происходил Георгиевский парад. В параде участвовали: взвод от роты дворцовых гренадер и по взводу от каждой из частей московского гарнизона. 1-й гусарский Сумский полк, [245]праздновавший в этот день свой полковой праздник, выводился в полном составе. В строй вносились все знамена, пожалованные частям с самого их основания, хранившиеся при частях в их полковых церквах. Число таких знамен было очень велико, в некоторых полках доходило до 26, наименьшее число восемь.

В параде участвовали и все отставные Георгиевские кавалеры, находившиеся ко дню праздника в Москве. Число их в среднем доходило до 1000 человек.

Богослужение совершал благочинный 1-й гренадерской дивизии в сослужении со всеми войсковыми священниками Московского гарнизона: литургию в церкви лейб-гренадерского Екатеринославского полка, [246]молебен перед строем, посредине манежа. Знамена подносились к аналою.

Поднос знамен и, в особенности, отдание им чести при расхождении на свои места представляло величественное, редкое по красоте зрелище: войска держали «на-караул», гремела музыка, барабанщики били «Гренадерский поход» и по манежу расходились по своим местам свыше 150 знамен от самых старых, на которых едва держалась шелковая ткань, до новейшего полкового.

Церемониальным маршем знамена проходили перед обоими взводами, все в ряд. Многие из них были так ветхи, что после парада по всему манежу лежали лоскутки шелковых тканей. По окончании парада все Георгиевские кавалеры, действительной службы и отставные, приглашались в Кремль, в помещение 1-го батальона лейб-Екатеринославского полка, где их чествовали обедом.