Эдуард Экк - От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918

Бородинское поле было вполне восстановлено в том именно виде, в каком оно находилось в 1812 году. Были восстановлены Семеновские флеши, Центральный редут, батарея Раевского и прочее. В дополнение к прежнему явилось только новое шоссе, проложенное так, чтобы можно было совершить объезд позиции в экипаже.

Работы производили две роты Гренадерского саперного батальона под руководством командира 3-й роты капитана Турчина.

Лучшим показателем, как производились эти работы и каково было поведение саперов по отношению к жителям, может служить доклад В. Ф. Джунковского, [256]сделанный им Командующему войсками и повторенный нам в комиссии. Привожу его дословно: «Когда я объезжал Бородинское поле, жители прилежащих деревень заявили мне – мы никогда не видали таких солдат, не нарадуемся, глядя на них, как они работают и как хорошо, ласково относятся к нам. Мы очень просим, чтобы они подольше остались среди нас».

Много думал и я о предстоящем праздновании столетия Отечественной войны и готовил гренадер к этому торжеству. Отставление в 1908 году от назначения командующим войсками в Москву не задело моего служебного самолюбия. Напротив, командование Гренадерским корпусом, сразу так хорошо задавшееся, вполне меня удовлетворяло. За пять лет командования я так сжился с корпусом, так ясно сознавал, что мы с ним составляем одно целое, что главное мое желание сводилось к представлению гренадер их Державному Вождю на предстоящем в 1912 году параде, на том самом Бородинском поле, на котором сто лет тому назад обессмертили себя полки 2-й гренадерской дивизии, и в память которых императором Александром I всем гренадерам пожалован «Гренадерский поход», [257]который бьют при салютовании знаменам.

Думал об этом параде и государь, потому что, отпуская в 1911 году командира своего 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка, ему сказал:

– Гренадеры и не подозревают, как я их награжу.

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Генерал Плеве, услыхав от В. Ф. Джунковского, что предположено назначить меня командующим парадом на Бородинском торжестве, решил во чтобы то ни стало удалить меня из Москвы и пошел на крайнее средство. Предлогом для этого послужило следующее обстоятельство: согласно разъяснению Главного штаба командиру корпуса предоставлялось право, по мере открытия в корпусе штаб-офицерских вакансий, представлять к производству в подполковники капитанов, прослуживших в чине семь лет, оговаривая в представлении, желает ли представляемый быть произведенным только в своем полку или согласен на перевод в один из прочих полков корпуса. На основании этого разъяснения мною были представлены к производству в подполковники три капитана: 2-го гренадерского Ростовского полка командир роты Его Высочества капитан Миссо в свой полк и два капитана 8-го гренадерского Московского полка с переводом в другие полки корпуса.

Главный штаб уведомил, что производство капитана Миссо не может состояться, так как ему не хватает одного месяца до семи лет в чине капитана. Но, одновременно, без представления с моей стороны, Главным штабом был произведен в подполковники один из капитанов 3-го гренадерского Перновского полка, [258]на год моложе в чине капитана Миссо и с переводом в 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский полк. Я тотчас же донес об этом рапортом командующему войсками и запросил письмом начальника Главного штаба, как могло случиться, что, отказав в производстве капитану Миссо, потому что у него не хватало месяца до семи лет в чине, Главный штаб в то же время произвел в подполковники без моего представления капитана на год моложе в чине капитана Миссо. Начальник Главного штаба ответил мне, что это произошло по недоразумению, а командующий войсками не дал ходу моему рапорту. Так как в корпусе пошли неблаговидные толки по поводу этого производства, и особенно по переводу произведенного в лейб-гренадерский Екатеринославский полк, я перевел этого капитана обратно в Перновский полк.

Вот этим переводом и воспользовался генерал Плеве, доложил военному министру, что я открыто иду против его желаний и, представляя мою аттестацию за 1911 год, обвинил меня в неповиновении своему прямому начальнику. Военный министр, давно имевший своего кандидата на Гренадерский корпус, внес эту аттестацию в Высшую аттестационную комиссию, которая, по настоянию генерала Плеве, поддержанного военным министром, признала меня несоответствующим занимаемой должности, та самая комиссия, которая за два года перед тем утвердила представление о назначении меня командующим войсками в Москву. На запрос Главного штаба, когда я подам в отставку, я ответил, что подам в установленный срок, и так и сделал.

Но государь моей отставки не принял, и 20 мая я получил от начальника Главного штаба телеграмму: «По высочайшему повелению в 15-й день мая вы назначены командиром 8-го армейского корпуса».

Что генерал Плеве, человек исключительно мелочный, завистливый, пошел на такую меру, я еще могу понять, но как мог генерал Сухомлинов в угоду своему зятю и личным расчетам ввести в заблуждение государя, я до сих пор понять отказываюсь.

Прибывший в Москву в мае 1912 года на открытие памятника императору Александру III государь, при встрече не подал руки командующему войсками, да и Бородинские торжества в августе того же года прошли ничем не отмеченными для военных.

Когда узнали в корпусе о моем назначении, офицеры постановили в полном составе чествовать меня прощальным обедом. Такой обед мог вылиться ввиду возбужденного состояния офицеров в крупную демонстрацию, и нельзя было его допустить. Собрав начальников частей, я просил их отговорить офицеров от этой затеи, что я благодарю их от всей души, но не могу принять обеда и прошу пощадить меня. Начальники частей исполнили просьбу, но просили, чтобы я хоть с ними все-таки отобедал на прощание, на что я с радостью согласился.

Перед отъездом объехал все полки, со всеми простился. Особенно блестящий парад представил мне в Клементьеве инспектор артиллерии генерал-лейтенант Гаитинов.

В то самое время, как командующий войсками работал в Петербурге над моим удалением из Москвы, мне пришлось встретить в Москве Его Королевское Величество сербского короля Петра. [259]Почетный караул был выставлен от 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка.

После обеда в Кремлевском дворце король Петр спросил меня:

– Откуда вы набираете таких красавцев гренадер?

Подробно расспросил о сроках службы, о способах обучения. На доклад, что у нас в пехоте служат три года, Его Величество сказал:

– Тогда вам много легче обучать, чем нам, у которых солдат остается под ружьем всего 20 месяцев.