Станислав Хабаров - Сюжет в центре

Пока Совет был создан только на бумаге. История каждого сбора его повторялась. Приходилось доставлять лично половине академиков подписные листы. Академики сами или с помощниками читали реферат и расписывались. Для многих поводом были предыдущие подписи: «Уж, если Н. расписался», – рассуждали многие. Собрать массив редких подписей было не просто, но руководству хотелось, чтобы на листах первой защиты расписались все. В обычных случаях достаточно было подписи всего лишь одного легендарного академика, и это считалось бы редкой удачей. Но был и особый момент и особый 1963-ий год, негласный пик скрытой славы Королёва и российской космонавтики.

Семён Зельвинский сопереживал сбору подписей и постоянно интересовался его ходом, и было глупо этим не воспользоваться. В один из предзащитных дней Гаушус с обычным бесстрастным лицом объявил Зельвинскому, что листы с подписями потеряны, и этим вызвал ужас Семёна. «Есть выход, добавил он, – у нас есть талантливый умелец, способный подделать подписи. Конечно, это будет немало стоить». Развернулась мнимая эпопея по «восстановлению» подписей. Каждый день с фронта событий сообщался результат, обсуждение которого доводило бедного Зельвинского чуть ли не до истерики.

Мы шли на защиту, впрочем, без особого страха. И проходя мимо местного гастронома Гаушус даже предложил «махнуть по маленькой». Защита закончилась благополучно. Сохранился набросок заметки с описанием защиты Борисом Скотниковым для отдельской стенгазеты «Последняя ступень». И было ещё много розыгрышей. Они были в порядке вещей. Среди массы розыгрышей самым крупным был спор о Богамских островах.

Багамские острова на космических снимках выглядят совершенно потрясающе. Лазурная в переходных цветах до изумрудного так называемая литораль просвечивает через океанские воды океана, и если нужен пример убедительности абстрактной живописи, то эта красочная океанская акварель чарует взгляд. Однако не эта причина стала выбором спора.

В большой комнате теоретиков спонтанно затеялся спор, что я в ближайшие двадцать лет побываю в любой, наперёд заданной точке земного шара. Спорили мы с Эриком Гаушусом. Ткнули пальцем в карту и вышли Багамские острова. Теперь они рядом, под боком, в сотне километрах от Флориды, а тогда были запредельно далеки, сказочно связаны с пиратскими историями и недоступны из-за нашей секретности нам совсем.

Нас ведь тогда никуда не выпускали. Сам руководитель фирмы Сергей Павлович Королёв кроме оккупационной Германии лишь раз съездил за границу, причём инкогнито, в Чехословакию. Готовился, правда, поехать в Тулузу с докладом Гаушус, и все об этом шутили: «в ту лузу», но до практической реализации этой поездки так и не дошло.

Поспорили, составили договор, что я до 1983 года побываю на Багамских островах. На договоре стояла дата – 1963 год, но привычка расписываться под документом с датой выдаёт 1965 год. Для чего потребовалась эта мистификация? Просто я подумал тогда, что в 1983-ем мне стукнет полсотни лет и можно будет отметить их вместе с датой спора. И я собирал подписи свидетелей – будущих гостей, так как в договоре отдельным пунктом было сказано: в этот день свидетели приглашаются на товарищеский ужин. Словом, думал, что всё равно соберёмся через двадцать лет, а в острова серьезно никто не верил. Мы знали твёрдо, что за границей нам не бывать.

У теоретиков главной каверзой был Гаушус. Номер нашего телефона был похож на номер кабевского хозяйственника Георгия Абрамовича. И хотя это был последний год жизни Королёва, время создания Гаушусом автономной космической навигации, напряжённое время форсирования программы Луны, время по всем приметам нешуточное, шутки и розыгрыши были обильны как в опята в урожайный год. Гаушус выдавал клиентам Георгия Абрамовича, ошибавшимся телефоном, дурацкие указания и убеждающей присказкой его было: «Не узнаёшь? Я узнаю тебя, а ты меня нет?»

После защиты нас с Гаушусом называли кандидаты-телепаты, потому что был и такой розыгрыш. Однажды Гаушус объявил, что познакомился в гостях с телепатом. Есть телефон и можно проверить её способности. Из колоды выбрали карту, которую следовало угадать телепату. Всё было чисто, Гаушус не вмешивался. Он только дал нам номер телефона и назвал имя телепата. Звонили мы, обращаясь по имени – отчеству, ссылаясь на Гаушуса, просили угадать карту. И эта карта Эннкой – женою Гаушуса, игравшей роль женщины телепата, была названа правильно: она была зашифрована именем-отчеством «телепата».

В обед и после окончания работы у теоретиков играли в шахматы: короткий блиц, по три минуты на партию. Ленты графика наших затяжных шахматных сражений с Гаушусом тянулись вдоль стен, вызывая уважение непосвящённых. В соседней комнате, у Токаря висел лозунг: «Так держать, Ильич!», имея ввиду не основоположника советского государства, а инженера Виктора Ильича Комарова, в семье которого в то время произошло пополнение. На стене у них висел и другой лозунг: «Не учи учёного», а на общем столе стоял графин с зазеленевшей водой. Он постоянно вызывал возмущение уборщиц, пока к нему не прикрепили табличку: «Не трогать! Проводится эксперимент по зарождению жизни».

Жизнь шла своим чередом, и непостижимые Багамские острова повернулись к нам лицом. Для контроля полётов на глухих участках витков были созданы плавучие КИПы (командно-измерительные пункты), на которые стали посылать оперативные группы управления. Первым стал переделанный из танкера «Космонавт Владимир Комаров», затем построены четырех палубные теплоходы «Академик Сергей Королёв» и «Космонавт Юрий Гагарин». Их необычный профиль рисовался формой гигантских антенн. С них отправлялись команды управления и принималась телеметрия.

Суда бороздили океаны, а оперативные группы подсаживались на время полёта на корабль. Группу сажали в Гаване, на Кубе, куда прилетали самолётами. Затем корабли отправлялись по течению Гольфстрима к Канаде, к острову Сейбл, печально связанному с «Титаником», и дежурили там весь полёт.

Теоретически группы не покидали советской земли. Сначала ею был самолёт, летевший из Москвы до Марокко. Там он заправлялся перед прыжком через океан. Летали в то время на винтовых самолётах, и случались казусы. Раз над океаном отлетел самолётный винт и пришлось возвращаться в Рабат. Мешали и встречные ветры, и когда топлива не хватало, садились на острова, где придётся. Счастливцам, правда, иногда удавалось уходить из порта приписки Одессы на корабле, но это случалось крайне редко.

Трудно было попасть в такую группу, но когда это удалось, появился реальный шанс приблизиться к островам. Помню первый прилёт в Гавану, где у причала в Рыбачьем порту нас ожидал готовый к отплытию красавец «Юрий Гагарин».