Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

Владимир Гусев сумел не только объединить вокруг себя всех здравомыслящих. Но и наладил самостоятельную издательскую деятельность Московского отделения, до него не существовавшую. Одна изданная Московской городской организацией писателей десятитомная «Православная антология «Отчее слово»» чего стоит! Родившись по Первосвятительскому Благословению Патриарха Московского и Всея Руси Святейшего Алексия II на «1-й Московской конференции литераторов, творящих в духе Православного учения», антология усилиями ее составителей Владимира Богатырева и Лидии Паламарчук-Богатыревой собрала все лучшее в русской поэзии. И она воочию продемонстрировала, что русский человек даже невоцерковленный верует неотвратимо. Как пишет в предисловии к «Антологии» Владимир Богатырев, «У всякого русского (по определению — а не по крови) — не «русскоязычного» — поэта, покопавшись и полистав, обязательно обнаружишь хотя бы одно стихотворение в духе Православного Учения нашего… Дерзаем надеяться, что собрание это поможет высветиться и развиваться далее трудно идущему воцерковлению нашего общества. Поспособствует обнаружиться мировоззренческой расхристанности и поможет боговооруженности народного духа».

А главное — мы сумели сохранить свои печатные органы.

Журнал «Молодая гвардия» от незабвенного Анатолия Никонова и сменившего его популярного прозаика Анатолия Иванова перешел в надежные руки — до корней русского человека романиста Александра Кротова (автора блестящей публицистической книги «Русская смута», — М., 1999). А затем, — после трагической кончины Кротова (отказало сердце? но не помогли ли?) — в руки его мужественных преемников Евгения Юшина и Валерия Хатюшина.

Мы сохранили «Наш современник» главного редактора Станислава Куняева и его умницы зама, когда-то нашего самого верного человека в ЦК Геннадия Гусева.

Выходит боевая «Кубань».

Мы сохранили «Москву» во главе с известным православным прозаиком, прошедшим андроповский Гулаг, несгибаемым Леонидом Бородиным. Журнал этот не столь воинствен. Но и при Михаиле Николаевиче Алексееве ведь, пожалуй, только за двумя моими статьями «Воткнутые деревья» и «О фарисействе и саддукействе» последовал общественный скандал — крупные оргвыводы, снятия ряда редакторов. Но, может быть, именно из-за редкости подобных резких критических выступлений журнала они и выглядели столь весомыми. А так «Москва» славилась больше хорошей русской прозой.

Очень важно, что у нас теперь есть свобода маневра. Издается огромное количество острых региональных русских газет и журналов, различного рода вестников. Только в «Санкт-Петербурге» сейчас выходят альманах «Медвежьи песни», журнал «Рог борея», «Невский альманах», журнал «Всерусский собор». Тиражи небольшие, но русское дело они крепко делают.

Прославились такие газеты как «Воскресенье» и «Русский вестник». Крепки по духу «Патриот», «Казачий Спасъ», «Память», «Спецназ», «Земщина», «Русский порядок», «Русский стяг», «Русская газета», независимая военная газета «Истоки», «Пламя». Власти закрывают какую-то слишком уж боевито русскую газету, но русскую грибницу не вырвать — тут же на месте «срезанной» появляется новая русская газета со слегка измененным названием. Очень много подпольных газет-однодневок, они неуловимы, как летучий казачий отряд. Приходи на митинг патриотических сил — и из рук в руки получишь богатейший выбор смелых, как прокламации, русских изданий.

Мы не только сохранили свою «Литературную Россию», одно время было совсем захиревшую, но несомненно ожившую, ставшую интересной при новом главном редакторе Вячеславе Огрызко. Но мы и прибавили ставшую нам близкой «Литературную газету» во главе с блестящим и еще довольно молодым прозаиком и публицистом Юрием Поляковым. Поляков, в отличие от Проханова, не бросается из крайности в крайность. Работает продуманно и уверено. Болеет душой не за декадентскую революцию любой ценой, а за консолидацию общества на патриотических началах.

Ну, а главное, наши русские силы получили возможность, наконец-то, печататься открыто, не в «самиздате», а в крепких русских издательствах, не самых прибыльных, но зато многочисленных, и поднимать и качественно решать все нужные духовные проблемы для подготовки победного марша «Русские идут!».

Практически вышел в свет, перепечатан и находится в широком пользовании весь старый русский патриотический багаж. На прилавках русских книжных развалов (например, на Комсомольском, 13) можно найти почти все, чего русская душа захочет. Опубликованы «Масонство и революция» Григория Бастунича, «История русского масонства» Бориса Башилова, «Православный мир и масонство» В. Иванова, «Зловещий заговор» Т. Дичева и П. Николова, «Тайная сила масонства» А. Селянинова, а рядом «Характер русского народа» Н. Лосского, труды Ивана Ильина и Солоневича.

Но главное — созданы совсем новые обобщающие исследования, руками таких выдающихся умов, как Александр Солженицын, Олег Платонов, Сергей Семанов.

Самым крайним критиком брежневской эпохи был писатель Солженицын. Но и он, вернувшись на Родину и увидев нашу нынешнюю разруху, рыдает: «После 70 лет тоталитарного гнета Россия попала в разрушительный вихрь грабежа национального достояния и населения. Наш народ не успел встать на ноги. Он не успел получить возможность применить свою инициативу, свои собственные силы к решению своей судьбы».

Вернувшийся Солженицын пишет книгу — о кощунственном симбиозе русских с евреями, на взгляд Александра Исаевича, как раз и породившем до сих пор продолжающуюся трагедию «экспериментального поля», вместо нашей Родины. Несомненным выдающимся явлением в мировой истории стали эти два толстых тома Нобелевского лауреата, выдающегося русского писателя Александра Исаевича Солженицына «Двести лет вместе.1795–1995» (М.: Русский путь, т. 1, 2001; т. 2, 2002). То, что Александр Исаевич решился на такую книгу, говорит о великом духе Нобелевского лауреата. Он, конечно, прекрасно понимал, как его будут травить. Но он русский, он православный, из древнего священнического рода, и он прежде всего Великий Правдолюбец. Его двухтомник — духовный подвиг, на который мог решиться только писатель и философ уровня Федора Достоевского. Двухтомник сплошь состоит из цитат. Писатель предоставляет возможность говорить преимущественно «им» о самих себе, отводя автору роль лишь самого сдержанного, умудренного великой славой и великой верой комментатора. И как же «они» под, проникающим микроскопом Солженицына духовно донага раскрылись, какая чудовищная дьявольская бездна под «ними» на наших глазах разверзлась и для нас всех стала зияюще очевидной. В начинающей второй том главке «В уяснении» Солженицын проницательно подчеркивает, что суть тут никак не в национальности, как таковой, а в религии. Причем, религии часто глубоко замаскированной, прикрытой от «гоев» (то есть неевреев, не «посвященных») умело сливающимся с окружением камуфляжем — таким, каким на войне маскируются убийцы-снайперы. Нередко даже вовсе меняющей личину и использующей «вольных каменщиков».