Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Далее план обороны содержал еще двенадцать пунктов и среди них – пятнадцать суток карантина для прибывающего пополнения, а для всего личного состава прививки против брюшного тифа, паратифов, холеры и столбняка. Было приказано завести банные тетради для учета ежедекадного посещения личным составом бани и смены белья.

Но наиболее мощный удар по противнику должен был нанести «ежедневный телесный осмотр на вшивость начальствующим составом своих подразделений и еженедельно – медицинским составом» . При обнаружении вшивости надлежало произвести немедленное расследование причин и через три часа доложить командиру полка «для принятия соответствующих мер воздействия на виновных» . Был создан спецназ – команды для поддержания порядка и чистоты. Не забыл командир о мелочах, вроде строительства вошебойки и сушилок для обуви и портянок.

Реализация плана шла не без трудностей. Сначала, по всей видимости, вольные сыны неба и участники жестоких воздушных боев, летчики всячески избегали болезненных прививок. Тогда командир полка приказом разделил их на пары и установил поименный график, в котором указал, какая пара и когда должна пройти эту экзекуцию. Например, для Еременко и Урвачева роковой день был назначен на 23 апреля 1942 г.

Следующая схватка была более ожесточенной, и рассказ о ней можно было бы назвать: «Как капитан наказал подполковника». Видимо, возникли какие-то осложнения на банном фронте, и военком 34-го полка, а по совместительству и гарнизона Внуково батальонный комиссар Недригайлов по телефону потребовал от командира 646-го батальона аэродромного обслуживания (бао) подполковника Часовникова обеспечить баней личный состав полка и топку печей для летчиков.

Здесь следует заметить, что авиаполки прилетают на аэродром и улетают – меняют дислокацию, а бао остается на нем всегда и считает себя хозяином аэродрома, на котором ему принадлежит все, что не летает: бани, столовые, продуктовые и вещевые склады, автотранспорт, базы ГСМ и многое, многое другое. Люди, распоряжающиеся таким хозяйством, в нашем отечестве испокон веков считали себя хозяевами жизни.

Подполковник Часовников, возможно, считал так же, и поэтому в разговоре с батальонным комиссаром Недригайловым им «была допущена грубость при ответе и брошена трубка без разрешения в присутствии подчиненных и гражданских лиц» , как вскоре было высечено на скрижалях официального документа. В. П. Недригайлов – настоящий комиссар, не отступил, вновь вызвал по телефону подполковника и приказал ему явиться на КП полка «для объяснений» , но тот не явился. На следующий день начальник гарнизона Внуково, он же командир 34-го полка капитан Александров приказом объявил подполковнику Часовникову выговор за грубость и ходатайствовал перед командиром 6-го иак о принятии к нему мер за невыполнение приказа.

Возымел воспитательное действие этот приказ на командира батальона, или Александров проявил командирскую мудрость, но через три месяца появился еще один его приказ: «За хорошее обеспечение 34-го иап всем необходимым для нормальной боевой работы, ранее наложенное мной взыскание на подполковника Часовникова «ВЫГОВОР за проявленную грубость» – СНИМАЮ».

Победы в воздухе лейтенанта Урвачева командование тоже отметило:

«25.02.42. За достигнутые успехи по уничтожению немецких стервятников – 833 рубля. Приказ по 34 ИАП № 04».

А вскоре новый командир полка сделал свою первую запись в летной книжке лейтенанта Урвачева после проверки его техники пилотирования ночью:

«2.03.42. УТИ-4, задняя кабина, ночью. <���…> Оттренирован на УТИ-4 ночью. Разрешаю произвести тренировку на самолете МиГ-3. Командир 34 иап капитан Александров».

Месяц спустя газета «Сталинский сокол» отметила: «Капитан Александров отличный мастер ночных боев. Его часть также хорошо освоила ночную работу» . В свою очередь, командир полка приказом допустил «к выполнению боевых заданий на самолете МиГ-3 ночью, как в совершенстве овладевших ночными полетами» лейтенантов Урвачева, Байкова, Букварева и Тараканчикова.

Но до этого Указом Президиума Верховного Совета 4 марта 1942 г. всем этим летчикам «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество – Орден «Красное Знамя». Этим указом орденами Красного Знамени в полку были награждены также Сергей Платов, Николай Мирошниченко и Петр Еременко.

Из наградных листов видно, что почти все они 1919–1920 гг. рождения, в Красной армии добровольцами с 1938–1939 гг. Правда, Мирошниченко и Еременко постарше – 1914 г. рождения. Все они ранее к наградам не представлялись, но имеют «денежные вознаграждения за уничтоженные самолеты противника» . Постоянный адрес: «34-й иап» . В разделе «Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига и заслуг» сведения о количестве боевых вылетов, воздушных боев, сбитых самолетов противника, о налете, в том числе ночью, – главные характеристики работы летчика-истребителя.

Далее в наградных листах отмечалось, что каждый из них «делу партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА и Социалистической Родине предан», «требователен к себе и подчиненным», «пользуется деловым авторитетом среди товарищей» . Употреблены такие характеристики, как «умелый воздушный боец», «храбро сражается с немецкими фашистами» , кое-кто «молодой растущий командир» . Сергей Платов не только «бесстрашно сражается с фашистскими стервятниками» , но и «культурен в быту» . Георгий Урвачев «показал себя как летчик, обладающий большой силой воли. Инициативен» . Сергею Байкову « припомнили» его бой 14 ноября 1941 г.: «Геройски сражался один с четырьмя самолетами противника и в этом бою два самолета противника сбил» .

После награждения снова боевые вылеты на патрулирование и поддержку войск. При встречах с истребителями полка немецкие летчики продолжали вести себя «осторожно», что наглядно показали два боя Виктора Киселева. 7 марта он в районе Юхнова выше себя обнаружил Ме-110 и попытался сблизиться с ним для атаки. Но мессер рванул от него на запад, и Виктор для острастки успел дать ему вдогонку только пару пулеметных очередей.

А назавтра его и Сергея Платова, когда они возвращались после выполнения боевого задания на высоте 3000 м, попыталась внезапно атаковать с высоты 4000 м пара Ме-110. Но Виктор и Сергей вовремя заметили противников, «приняли их атаку с лобовым разворотом» и открыли по ним огонь. То есть они, находясь в тактически крайне невыгодной позиции ниже мессеров и зная их значительное огневое превосходствов в лобовой атаке (у Ме-110 впереди в два раза больше стволов, чем у МиГа), не уклонились от боя, и мессеры предпочли ретироваться, уйдя пикированием на запад.