Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Через пять дней досталось Виктору Киселеву и Александру Тихонову, которые на высоте 8000 м в районе Клина настигли До-215. При атаке его с дистанции 50 м «до полного сближения» стрелки немецкого разведчика повредили на самолете Киселева двигатель, который задымил и заклинил. Тем не менее летное мастерство Виктора позволило ему посадить самолет на свой аэродром. Самолет Тихонова был подожжен в атаке, но пикированием до 1000 м он смог погасить пламя и тоже вернуться «домой».

В тот же день трудности борьбы с высотными разведчиками показал воздушный бой пары старшего лейтенанта Юрия Сельдякова и сержанта Тимофея Белоусова, которые в районе Клина на высоте 6000 м обнаружили Ю-88, уходивший на запад с набором высоты. Догнав его на высоте 7500 м, они атаковали его с двух сторон с дистанции 100– 50 м «до проскакивания» , но без результата. На высоте 9000 м Сельдяков попытался таранить противника снизу сзади, но спутной струей был отброшен в сторону, сорвался в штопор и потерял из вида ведомого и противника, получив от его стрелков несколько пробоин на своем самолете.

Белоусов продолжил атаку, однако у него вышло из строя оружие. Он подошел к противнику сзади с превышением 5–6 м, намереваясь отрубить ему хвост, но проскочил и ударил винтом по кабине, фюзеляжу и плоскости, после чего «Юнкерс» перевернулся и отвесно пошел к земле, а Тимофею удалось посадить свой самолет на аэродроме. Несмотря на сержантское звание, двадцативосьмилетний Белоусов по возрасту был старше многих пилотов полка, поскольку до Борисоглебской школы летчиков, которую окончил в 1941 г., он после десятилетки два года учился на рабфаке при Московском финансово-экономическом институте.

А 22 августа на перехват были подняты Степан Тихонов и Григорий Федосеев. Старший лейтенант Тихонов на высоте 8500 м настиг Хе-111 и, как следует из приказа командира полка, «производя атаки, сближался с противником, скольжением, уходя в сторону, и вновь атаковал, но стараясь избежать огня стрелков, огонь вел <���…> на скольжении, в результате чего огонь был неточным.<���…> Противник, воспользовавшись такой нерешительностью, пошел на снижение до бреющего полета, где МиГ-3 не имеет таких качеств в скорости, ушел на запад» .

Жесткую оценку получили действия ведомого: «Младший лейтенант Федосеев Г. И., имея в руках самолет МиГ-3 на высоте 7000–8000 м, которому по скорости и маневру нет равных в современной войне, не мог сблизиться с противником лишь из-за неграмотного, неправильного маневра, вследствие чего ведущий вел бой один без своего ведомого».

Командир полка вынес летчикам взыскание «за недостаточную решительность в воздушном бою с бомбардировщиком противника и за безнаказанное его упущение <���…> 8 суток ареста» . Закончил он приказ жестким и недвусмысленным предупреждением всему летному составу полка: «Впредь подобные случаи буду рассматривать как трусость и применять меры согласно приказу т. СТАЛИНА № 227. Каждый встреченный самолет противника должен быть уничтожен огнем или тараном» .

Следует сказать, что через день после злосчастного боя с «Хейнкелем» Григорий Федосеев и Виктор Коробов на высоте 7500 м были наведены на Ме-110, которого Григорий атаковал в лоб. Мессер переворотом с резким скольжением пошел вниз. Коробов и Федосеев еще несколько раз атаковали его, но Ме-110 вновь переворотом на высоте 1000 м ушел в облака.

На следующий день Федосеев провел еще более драматичный бой. На перехват Ю-88 были подняты две пары истребителей полка. Из-за плохой видимости его на высоте 7500 м обнаружил только Григорий. Он догнал противника и со стороны солнца слева сверху атаковал его с дистанции 300 м «до полного сближения» . «Юнкерс» перешел в пикирование, но перехватчик, зайдя в хвост самолета противника, с дистанции 50–30 м поджег его правый мотор. Однако на высоте 3500 м немец скрылся в облаках.

К этому времени в события вмешались органы госбезопасности. Особый отдел НКВД Московского фронта ПВО направил командиру 6-го иак полковнику Митенкову «спецзаписку» о том, что в корпусе «политико-моральное состояние личного состава на низком уровне» . Это объясняется якобы тем, что «командование и политотдел <���…> не сделали должных выводов из приказа НКО № 227» . И дальше следовал приговор: «Положение с дисциплиной остается таким же, каким оно было до приказа тов. СТАЛИНА. В частях широко распространены антиморальные поступки, заметно активизировал свою деятельность антисоветский элемент».

После этого надо было срочно «принимать меры», для чего следовало дождаться удобного случая и выбрать жертву, которой едва не стал лейтенант Урвачев. Несколько дней спустя после этого «звонка» особистов при подготовке его самолета к боевому вылету на нем промыли пушки от нагара бензином. Урвачев рассказывал, что, когда после этого он пошел на взлет, девушка-оружейница, выплеснув из ведра грязный бензин, с ужасом увидела, что вместе с ним вылетела некая деталь – «собачка», без которой пушка не могла вести автоматический огонь. Ее забыли поставить на место. По словам летчика, он в том вылете атаковал «Юнкерса», нажал гашетку, но пушки тявкнули и замолкли. Перезарядив их, опять нажал гашетку, и снова только одиночный выстрел.

В журнале боевых действий полка об этом написано, что капитан Найденко и лейтенант Урвачев были подняты на перехват высотного разведчика Ю-88, в ходе погони за которым Михаил Найденко отстал. И далее: «В районе Старицы на H 8500 Урвачев догнал его (Ю-88. – В. У. ) и сверху слева атаковал. Пушки отказали. По докладу лейтенанта Урвачева, несмотря на то, что атаки повторялись им несколько раз и перезаряжались пушки, последние не сделали ни одного выстрела» .

На аэродроме его встретил разъяренный комиссар полка Недригайлов с угрозой немедленно отдать под суд военного трибунала:

– Вы пропустили вражеский бомбардировщик к столице нашей Родины, а сами вернулись с полным боезапасом. Знаете, что за это – трибунал?!

– У меня оружие отказало.

– Значит, надо было совершить героический таран, а вы струсили!

Учитывая характер Урвачева, можно представить, насколько горячий пошел после этого обмен мнениями. В ходе его летчик пояснил, что таран невозможен, если задний стрелок на «Юнкерсе» жив – он убьет летчика, который попытается подойти. Вместо бессмысленной гибели сегодня лучше завтра одержать новые победы. А если товарищ комиссар думает иначе, то на спарке можно взлететь вдвоем и товарищ комиссар по-партийному, личным примером в воздухе покажет, как надо совершить героический таран.

Последний аргумент показался комиссару убедительным, и он не стал настаивать на отдании летчика Урвачева под суд военного трибунала. Эта история хорошо иллюстрирует давно известную в авиации притчу о том, что командир дает летчикам команду: