Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Во всяком случае, если в конце 1941 г., как было сказано, в полку оставалось только 17 истребителей, то вскоре в 1942 г. стал 21 самолет.

Из имевшегося на московском авиазаводе № 1 задела деталей, узлов, агрегатов и комплектующих в начале 1942 г. было собрано еще более 50 самолетов МиГ-3. Часть из них были окрашены в белый цвет с красными стрелами и надписями «За партию большевиков», «За Родину», «За Сталина». В ряде публикаций имеются сведения, что 1 февраля 1942 г. самолеты с такими надписями поступили и в 34-й полк.

Из опубликованных материалов также следует, что три таких самолета 23 февраля 1942 г. были переданы рабочими авиазавода 172-му иап из состава ВВС Западного фронта, хотя этот полк в то время летал на самолетах ЛаГГ-3. По свидетельству ранее упомянутого летчика 122-го иап Виталия Рыбалко, менее чем через месяц эти МиГи были переданы в их полк, и он сам летал на самолетах с надписями «За Родину» и «За Сталина».

Но обычно зимой самолеты полка имели простую белую окраску. А весной появлялся приказ командира полка: «В связи с изменением покрова зимняя маскировка стала демаскировать аэродром» . Поэтому «зимнюю окраску самолетов заменить летней камуфлирующей» . В связи с этим поперек фюзеляжей самолетов по зеленому фону наносились широкие, неровные светло-серые полосы в черной окантовке. Выделялся самолет Сергея Байкова, раскрашенный узкими черными и зелеными полосами, как зебра.

Возвращаясь к использованию при ремонте отдельных частей списанных машин, следует сказать, что, поскольку эти части были от самолетов различной окраски, восстановленные в полевых условиях аэропланы зачастую имели диковатый вид. Крылья, центроплан и хвост могли быть выкрашены по-разному: в летний камуфляж и в традиционные для ВВС РККА зеленый и голубой цвета. Попадались и конструкции, окрашенные в белый цвет.

Урвачеву однажды из ремонта достался самолет, во весь борт которого был нарисован прыгающий тигр с оскаленной пастью. Он тут же приказал техникам закрасить этого зверя.

– Зачем?!

– Немцы увидят такой самолет и решат, что в нем сидит какой-то очень важный летчик и его во что бы то ни стало надо сбить. Начнут охотиться за мной.

Однако, скорее всего, для Урвачева любые картинки на боевом самолете были, как он выражался, «дешевизной», то есть пошлостью. А портрет тигра кисти неизвестного художника на борту истребителя, кроме того, видимо, оскорблял его эстетический вкус, как бывшего ученика заводской изостудии и, кстати, неплохого рисовальщика.

Но фотография Героя Советского Союза Георгия Баевского и его техника Александра Собакина у самолета Як-9 с рисунком похожего тигра на борту свидетельствует, что этот сюжет был достаточно популярен у сталинских соколов или техников их самолетов.

Вместе с тем о том, что опасения Георгия Урвачева были не напрасными, говорит история с полковником В. И. Сталиным, когда он в январе 1943 г. стал командиром 32-го гвардейского истребительного авиаполка. Ее поведал летчик этого полка Федор Прокопенко. По его словам, «местные подхалимы-политработники» распорядились на самолете командира нарисовать ордена, которыми тот был награжден, и «в первом же боевом вылете немцы с удовольствием погоняли В. Сталина. После вылета полковник зло распорядился: «Убрать это художество!». Кстати, через двенадцать лет после этого полковник Прокопенко в летной книжке подполковника Урвачева сделал запись о допуске его к самостоятельным полетам на вертолете Ми-4, но об этом рассказ впереди.

В заключение темы о раскраске самолетов надо вспомнить, что приказом по истребительной авиации ПВО в сентябре 1942 г. было предусмотрено нанесение на самолеты знаков за сбитые самолеты противника. В соответствии с этим командир 34-го иап приказал: «В целях поощрения летчиков, отличившихся в боях за Советскую Родину против немецких захватчиков <���…>, нанести положенное количество звездочек на самолеты летчиков, которые имеют на своем счету сбитые самолеты противника» .

Далее шел список из десяти таких летчиков, и среди них: «Командир звена 1 АЭ лейтенант Урвачев Г. Н., сбивший 3 самолета лично и 6 в групповом воздушном бою, нанести 4 звездочки». Затем дотошно указывалось, что «знак наносится в центре фюзеляжа на левой стороне самолета <���…> в форме <���…> звезды размером 15 см <���…>, обведенной полоской шириной 1 см, нанесенной алюминиевой краской» .

Но более существенным был пункт приказа о том, что «летчикам, сбившим 5 и более самолетов противника, выделить лучшие самолеты» . Тогда это были Виктор Коробов (5 самолетов лично и 8 – в групповых воздушных боях) – шесть звездочек, Сергей Платов (4 и 8) – пять звездочек и Тараканчиков (3 и 8) – пять звездочек.

Вскоре к ним присоединился Виктор Киселев: «На основании приказа НКО (Наркомата обороны. – В. У. ) <���…> и приказа ИА ПВО ТС (истребительной авиации ПВО территории страны. – В. У. ) <���…> приказываю на самолете командира 3-й авиаэскадрильи капитана Киселева В. А. за сбитые самолеты противника 4.10.42 Не-126, 15.1.43 Ю-88 и ФВ-190 нанести три последующие звезды и всего шесть» . Но этим же приказом командира полка за «Юнкерсы», сбитые в январе 1943 г. Платовым и Тараканчиковым, предусмотрено нанести на их самолеты соответственно восьмую и седьмую звезды.

Ко времени перебазирования полка в Клин немецкие само леты-разведчики, пилотируемые опытными, специально подготовленными экипажами, изменили тактику и стали пытаться прорваться к Москве на больших высотах – 7000–9000 м и больше. Перехват их был трудной и не всегда успешно решаемой боевой задачей. Николай Дудник вспоминал: «С немецкими разведчиками воевать было сложно – если с первой атаки не сбил, то он тебе только хвост покажет, и ты его не догонишь» .

Кроме того, на большой высоте требовалась особая техника пилотирования и тактика ведения воздушного боя, которыми летчики полка, видимо, владели еще не в полной мере, поскольку до этого схватки с самолетами противника у них были только на малых и средних высотах. В связи с этим следует вспомнить, что перед войной они едва начали осваивать высотные полеты на МиГах, поднимаясь, как по ступеням, на 500 м на каждом этапе и дойдя только до 7000 м, параллельно тренируясь в барокамере, но началась война, и стало не до тренировок. Поэтому если летом 1941 г. летчики ПВО Москвы не имели подготовки к ночным боям, то летом 1942 г. – к высотным.

Но ночные бои они теперь уже вели успешно, как, например, Юрий Сельдяков, который в июне ночью атаковал Ю-88 и доложил о победе. Но крайне неудачно сложились воздушные бои с высотными разведчиками лейтенанта Алексея Зуйкова и младшего лейтенанта Григория Федосеева. Их самолеты в атаке были подбиты стрелками противника, и летчикам пришлось покидать их на парашютах. Зуйков при этом ударился о стабилизатор самолета и получил тяжелое ранение.