Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Под этой заметкой еще одна: «В этот же день младшие лейтенанты Петухов и Гозин на высоте 6000 метров были наведены на «Юнкерс-88». После преследования и нескольких атак самолет противника был сбит лейтенантом Петуховым».

Сергей Гозин в том вылете погиб. После первой атаки летчиков «Юнкерс» перешел в крутое пикирование, а у Петухова сорвало фонарь кабины, и от удара по голове пилот на время потерял сознание. Сергей, догнав «Юнкерс», атаковал его, а затем, как сказано в донесении, «находясь рядом с противником, перевернулся, и с работающим двигателем без попытки выброситься с парашютом в районе деревни Никольское <���…> врезался в землю. <���…> Самолет сгорел вместе с телом погибшего». Можно предположить, что Сергей поджег «Юнкерс», но был убит его стрелком.

Петухов, придя в себя, якобы обнаружил рядом горящий «Юнкерс» и добил его. Это был самолет из 14-й разведывательной группы люфтваффе. Командир полка в донесении написал, что «причина гибели младшего лейтенанта Гозина не установлена» . Но в приказе он прямо указал, что в этом вылете была проявлена «недостаточная слетанность и взаимная выручка в бою, в результате чего погиб младший лейтенант Гозин, ведущий которого младший лейтенант Петухов не видел своего ведомого на протяжении всего боя» .

Кажется, Урвачев всю оставшуюся жизнь не мог простить случившегося Петухову. Дело в том, что, по его словам, Сергей был у него одним из двух ведомых, которые погибли при вылетах в паре с другими летчиками. Он сам не потерял на войне ни одного ведомого. Об этом в 1997 г. в день похорон Урвачева сказал один из летчиков Летно-испытательной станции вертолетного завода, где он работал после увольнения с военной службы. На вопрос «Откуда это вам известно?» его бывший сослуживец ответил, что среди летчиков такие вещи твердо знают, долго помнят и ценят больше, чем сбитые самолеты противника.

Одновременно случалось, что кое-кто должен был покинуть полк и продолжить воевать в иных родах войск. Так, техник-лейтенант Барбаш в нетрезвом виде затеял драку с товарищем по службе, «при которой были нанесены физические оскорбления друг другу» . Ранее техник самолета Барбаш за «пьянку» уже дважды был под судом чести командного состава, но «показал образцы в работе. Его самолет имеет 121 безотказный вылет» , и командир полка снял с него судимость.

Но Барбаш вновь взялся за старое, и из-за его плохой подготовки самолетов к вылетам летчики трижды совершали вынужденные посадки. Схватка у столовой положила конец терпению командира полка, и он «за халатное отношение к служебным обязанностям <���…>, недисциплинированность, дискредитацию командирской чести, пьянку и дебош в пьяном виде» ходатайствовал о переводе Барбаша «в пехоту с посылкой на передовые позиции» .

Другое место дальнейшего прохождения воинской службы заработал себе и старший сержант Балабанников, который попался на воровстве «личных вещей, предметов военного и летного обмундирования» . Так, он злодейски похитил у майора Фирсова шелковый шарф, у капитана Козлова хромовые сапоги, у техника-лейтенанта Столярова – яловые, а у старшего лейтенанта Урвачева – меховые кожаные перчатки. За эти и другие подобные деяния старший сержант был осужден трибуналом и направлен в штрафную роту на три месяца.

Менее года спустя на краже личных вещей у однополчан попался еще один старший сержант, и командир полка решил «ограничиться дисциплинарным взысканием – 5 суток ареста с содержанием на гауптвахте» . Возможно, на это повлияло то, что среди пострадавших не было офицеров, а в похищенном имуществе – «предметов военного и летного обмундирования».

21 июня 6-й истребительный авиакорпус был преобразован в 1-ю воздушную истребительную армию ПВО, командующий – генерал-майор А. В. Борман, ранее бывший командиром смешанной авиационной дивизии на Северо-Кавказском фронте. В армии были сформированы три истребительные авиационные дивизии, и 34-й иап вошел в одну из них, 317-ю, командиром которой стал Герой Советского Союза полковник Н. Ф. Баланов, до того командовавший истребительной авиадивизией на Юго-Западном фронте.

Наверное, для знакомства с одним из полков своей дивизии полковник Баланов без уведомления прибыл в авиационный гарнизон Клин. На КПП полковника пропустили в гарнизон, не проверив документы. Дальше больше, часовой у самолетного ангара показал ему дорогу на аэродром и командный пункт полка через дыру в проволочном заграждении. Тем же путем следовали гражданские лица мимо позиций зенитных батарей, а их расчеты не принимали меры к выяснению личности этих граждан и их задержанию.

Прибыв на КП, возмущенный полковник Баланов указал на эти недпустимые факты командиру полка и начальнику гарнизона майору Александрову, который в тот же день констатировал в своем приказе: «Дело с охраной аэродрома и несением караульной службы в отдельных случаях имеет ненормальности и требует незамедлительной перестройки» . И в целях «изжития ненормальностей» дал необходимые указания, в соответствии с одним из которых командир бао майор Шевченко должен был «обеспечить посты свистками» .

Но помимо наличия свистков на постах охраны аэродрома командир истребительного авиационного полка был озабочен его готовностью к отражению воздушного противника и поэтому приказал своему заместителю майору Шокуну провести проверку эскадрильи капитана Сельдякова, результаты которой тоже обнаружили серьезные недостатки.

Заступая на дежурство, экипажи допускали опоздания, задачи им не ставились, сигнал «я свой самолет» летчики не знали. Летчик, находившийся в готовности № 1, не знал, кто у него ведомый, и назвал пилота, дежурившего в готовности № 3. Между ними не было договоренности о совместных действиях в воздушном бою и вариантах его ведения.

От острого глаза летчика-истребителя Андрея Шокуна не укрылось и то, что красноармеец Фунтикова, проходя мимо, не приветствовала его, офицера-командира, в блиндажах грязь, дневальный не знает о наличии винтовок в палатке дежурного техсостава, а на все-таки обнаруженных трехлинейках была ржавчина. И как верх распущенности: «Летный состав <���…> в столовую ходит без строя» .

Вывод командира полка: «Все эти факты свидетельствуют, что командир эскадрильи капитан Сельдяков от своих обязанностей самоустранился, перепоручив свою работу подчиненным, не контролируя их выполнение» . Порок должен быть наказан: «Капитана Сельдякова арестовываю домашним арестом на 2 суток с удержанием 50 % денежного содержания за каждый день ареста» .

Тем временем у старшего лейтенанта Урвачева кроме инструкторских полетов с летчиками полка в Клину и Алферьево выполнение не совсем обычного задания: