Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

Командир 317-й иад Герой Советского Союза полковник Баланов счел нужным понизить степень награды: «Достоин представления к правительственной награде орден «Отечественной Войны II степени» . Командующий 1-й воздушной истребительной армией ПВО генерал-майор авиации Борман, наоборот, повысить: «Достоин правительственной награды орден «Красное Знамя» . Итог подвел старший по должности, командующий ВВС Западного фронта ПВО генерал-майор авиации Пестов: «Заслуживает награждения орденом Отечественной войны I степени» .

В летной книжке «советского АССА» Урвачева появилась запись: «1.09.43 г. За проявленное мужество и отвагу в борьбе с немецкими захватчиками Орден Отечественной войны 1 степени. Приказ войскам ЗФ (Западного фронта. – В. У .) от 1.9.43».

Возможно, позиции двух участников полемики объясняют их боевые биографии. Никифор Баланов в Испании сбил три самолета противника, был тяжело ранен, награжден орденом Красного Знамени и удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. В 1941–1943 гг. командовал истребительными авиационными дивизиями на Кавказе и был награжден только медалями «За оборону Кавказа» и «За боевые заслуги».

Александр Борман командовал 216-й иад, ставшей после воздушных сражений над Кубанью 9-й гвардейской авиадивизией, в которой воевали трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин, четыре летчика, удостоенные этого звания дважды, и еще 39 Героев Советского Союза. Видимо, Борман привык к более «щедрым» наградам летчиков-истребителей ВВС, чем в ПВО Москвы. Он сам был награжден двумя орденами Ленина, тремя – Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды.

Тогда же, в сентябре, партийная комиссия 317-й иад вручила летчику Урвачеву билет члена ВКП(б). Представляется, что для него это не было формальным или конъюнктурным актом, а отражало его мировоззрение и жизненную позицию. Да и кандидатом в члены компартии он стал в апреле 1942 г., когда особо предусмотрительные ловкачи, как и полвека спустя, предпочитали держаться от нее подальше.

В сентябре – октябре из полка в другие части ПВО Москвы были переведены несколько ветеранов. Андрея Шокуна назначили командиром 178-го иап, Юрия Сельдякова – командиром эскадрильи 736-го иап, а Николая Мирошниченко – начальником воздушно-стрелковой службы 317-й иад. Их должности в полку заняли не менее опытные летчики: штурманом-заместителем командира полка стал капитан Виктор Киселев, а командирами эскадрилий – старшие лейтенанты Константин Букварев, Сергей Платов и Виктор Коробов.

Урвачеву было присвоено очередное воинское звание капитан, и он до конца года занимался облетом самолетов и световых полей прожекторов, перелетами в Тушино, Павлово, Алферьево, участием в летно-тактических учениях. Среди этих полетов:

«29.09.43, У-2. Розыск самолета, 1 полет, 1 час 19 минут, высота 200 м».

Он искал место падения самолета Василия Якушина Як-1, у которого при выполнении Василием учебного задания в крутом вираже обломилась правая плоскость. Летчик был мгновенно убит, и неуправляемый самолет врезался в землю.

Однако и Урвачев вскоре попал в переплет, правда, без трагических последствий, но показывающий некоторые реалии тыловой жизни. Командир полка Александров пригласил к себе жить в Клину свою сестру с двумя детьми, которые, находясь в эвакуации, мыкались в Бугуруслане, и послал за ней авиамеханика старшего сержанта Волкова. Посланец с подопечными за неделю смог добраться из Бугуруслана до Рязани, где они и застряли. Тем не менее через некоторое время Волков с одним ребенком все-таки прорвался в Клин.

Александров немедленно направил старшего сержанта с капитаном Урвачевым на У-2 обратно в Рязань за сестрой, которая осталась в ожидании спасителя на железнодорожном вокзале с ребенком без вещей и средств существования. Долетели благополучно, но узнали, что местные власти в приказном порядке уже отправили женщину назад в Бугуруслан, где она в соответствии с ее документами и порядками военного времени должна была находиться в эвакуации.

Обратный полет закончился, едва начавшись, в деревне Борки в 1,5 км от Рязани, где накануне Урвачев посадил У-2. О том, что произошло, Александров доложил командиру 317-й иад: «В 7.40 после взлета упали обороты мотора. Высота 1–2 м не позволяла произвести разворот, а также мощность была недостаточна набрать больше высоты. Летчик решил, что препятствие не перетянет, выключил зажигание и дал левую ногу во избежание лобового удара, шасси зацепилось за плетень, а правой плоскостью за крышу». «Экипаж невредим» , но, по словам летчика, пострадала корова хозяев дома, которая от пережитого стресса перестала давать молоко. Пострадал еще и старший инженер полка, получивший выговор за то, что выпустил в полет У-2 с выработанным ресурсом.

Однако жизнь продолжалась. На следующий день для участия в соревнованиях 1-й воздушной истребительной армии ПВО по кроссу и в целях повышения физического развития и выносливости личного состава командир полка приказал провести соревнования между эскадрильями «с захватом всего личного состава» и ежедневно тренироваться девушкам-бойцам на дистанции 1000 м, а мужчинам – 3–5 км.

А незадолго до этого в полку произошло то, что случалось не раз, – младший лейтенант Захаров утерял секретную полетную карту. Василий в полете для лучшего обзора открыл фонарь, и потоком воздуха планшет с картой был вырван из кабины. Может быть, на это никто не обратил бы особого внимания, но как раз накануне командующий истребительной армией посвятил свой приказ подобным неединичным, как он отмечал, случаям и потребовал «принять все меры по предупреждению потери полетных карт».

Поэтому командир полка в приказе по случаю с Захаровым принял «все меры» , дотошность которых заслуживает внимания и дословного цитирования: «Командирам эскадрилий показать летному составу, как крепить планшет в кабине, указать, чтобы длина ремня привязанного планшета не позволяла планшету выпасть за борт кабины. Проверить доброкачественность ремней и самих планшетов, неисправные отремонтировать».

Одновременно начался очередной этап борьбы с заразой, и было приказано «всему летному и офицерскому составу провести прививки против сыпного тифа» . Вспомнили и апробированный метод: «Во всех подразделениях проводить ежедневно осмотр на вшивость и один раз в неделю под контролем медицинского состава». А в гарнизоне следовало «провести решительную борьбу с грызунами, как переносчиками туляремийной инфекции», очистить территорию от мусора, отбросов и «впредь ее держать в надлежащей чистоте» . Необходимо было сделать недоступными для проникновения грызунов в помещения землянки, склады, кухни и столовые, для чего заделать в них щели и дыры.