Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

В наступившем 1944 г. самолеты противника уже почти не тревожили московскую ПВО, и в ежемесячных приказах об итогах боевой работы раз за разом повторялось: «Противник в ответственный сектор полка не заходил. Боевых вылетов не было» . Видимо, поэтому и на земле бдительность при несении службы суточного наряда в полку ослабла. Как-то январской ночью рядовая Михайлова и сержант Куц, будучи часовыми, в нарушение устава допустили вплотную к себе проверяющего, не окликнув его. Михайлова в это время «находилась в лежачем положении на плоскости самолета» , а Куц – «спал в сидячем положении» . Любители неги были примерно наказаны командирами эскадрилий.

Но и летчики из числа молодых и новоявленных офицеров позволяли уже себе заменять военную службу светской жизнью. Младший лейтенант Яков Шелехов вместо того, чтобы согласно приказу в 20.00 заступить на боевое дежурство, до 21.00 просидел в столовой, затем проследовал на концерт, откуда в гости к друзьям-однополчанам и только к утру следующего дня прибыл на свой пост для сдачи дежурства сменяющему его офицеру. Эти проделки Яши прикрывал другой дежурный летчик младший лейтенант Иван Лисогор.

Командир полка предал молодцов товарищескому суду чести с вялой оговоркой: «Ограничиваюсь этой мерой лишь потому, что данный факт имеет место впервые и младшие лейтенанты Шелехов и Лисогор в прошлом являлись примерными офицерами».

Тем не менее появилась примета, свидетельствующая, что война для московской ПВО на исходе, – командование 317-й иад объявило о проведении в феврале лыжных соревнований, как это было в последнюю предвоенную зиму. 34-й полк выставил две мужские команды по 11 человек и две женские – по 5 человек. В одной мужской команде, которая должна была стартовать на дистанцию 10 км, под № 1 значился капитан Урвачев, в другой – на 5 км – техник-лейтенант Нарбут. Это главные герои злосчастной истории с нестреляющими пушками и несостоявшимся тараном, случившейся более года назад.

В работе летного состава в связи с изменением обстановки тоже произошли перемены. В январе – апреле согласно летной книжке у капитана Урвачева полеты только инструкторские, учебно-тренировочные, на буксировку конуса и перелеты в Алферьево, Монино, Чкаловский, Калинин и Ржев. А еще 1 марта командир полка приказал: «В связи с получением Красного Знамени назначить знаменную группу <���…>. Знаменосцем: капитана Платова, ассистентами: капитана Урвачева и капитана Коробова» .

При этом в соответствии со своей должностью капитан Урвачев летал на всех типах самолетов в полку и почти на всех из них был « подготовлен к бою днем, ночью, за облаками, в облаках, на высоте потолка самолета ». То есть в соответствии с летной книжкой был готов воевать в воздухе как истребитель везде, всегда и на всем. А в боевом расчете полка, как было сказано, находились самолеты Як-1, МиГ-3, Р-39 «Аэрокобра» и «россыпь» самолетов других типов. Такой пестрый самолетный состав снижал боевой потенциал полка, в котором из-за этого только эскадрилья Сергея Платова была вооружена однотипными истребителями – «Аэрокобрами». В двух остальных «каждой твари по паре».

Поэтому началось перевооружение полка на истребители одного типа – Ла-5. Капитан Урвачев в течение 13 минут выполнил на этом самолете два полета по кругу, и подполковник Александров записал в его летную книжку: «03.03.44. Вылетел самостоятельно на самолете Ла-5 с оценкой «Отлично».

Следом за ним с оценкой «хорошо» на Ла-5 вылетели Сергей Платов, Виктор Коробов и Константин Букварев. Накануне командир полка приказом допустил Урвачева и этих летчиков, а также Виктора Киселева «к испытаниям в воздухе самолетов, поступивших с заводов, мастерских или с изменившимися летными качествами» – ныне такие испытания называются облетом, который выполняют наиболее опытные летчики авиационной части.

Одновременно полк начал «избавляться» от самолетов других типов. В марте было приказано два МиГ-3 – «непригодные к дальнейшей эксплуатации и восстановлению списать на запчасти» , в апреле еще три МиГа – «списать по естественному износу и из боевого состава полка исключить <���…>. Все годные агрегаты и спецоборудование сдать на тех. склад» . И дальше с нарастающим темпом до полного списания заслуженных ветеранов. Тогда же все «Аэрокобры» вернули во Внуково. Самолеты остальных типов тоже списывались и «раскассировались» по другим авиачастям.

Вскоре эскадрилья капитана Виктора Коробова получила приказ перебазироваться на аэродром Ржев, где Виктор, будучи младшим лейтенантом в эскадрилье Шокуна, в 1941 г. одержал свои первые победы. 10 апреля Коробов на самолете Як-9, летчики его эскадрильи: Ионцев, Захаров и Пономарев – на Ла-5, Коптилкин – на Як-9, Моисеев – на Як-1 и Козлов на У-2 в сопровождении летчиков из звена управления полка капитанов Киселева и Урвачева на самолетах Ла-5 взлетели с аэродрома Клин и взяли курс на Ржев. Как видно, этот перелет застал эскадрилью в стадии перевооружения.

В Ржеве 26 мая младший лейтенант Коптилкин поднялся на перехват самолета-разведчика «Юнкерс-88», которого он атаковал и подбил. Несмотря на полученные повреждения, «Юнкерсу» удалось уйти, но запись об этом бое была внесена в журнал учета сбитых самолетов противника летным составом 34-го иап, который, как значится на его обложке, был начат 22 июля 1941 г. и закончен датой воздушного боя Коптилкина.

Через месяц после этого Алексей Коптилкин был награжден орденом Красной Звезды, а еще через два месяца суд военного трибунала «за нарушение НПП-38» приговорил его к 6 годам лишения свободы, которые были заменены тремя месяцами штрафбата.

У капитана Урвачева в апреле вылеты для прикрытия железной дороги и железнодорожной станции, 1 мая последний вылет на перехват противника, а вскоре и последний боевой вылет в Великой Отечественной войне:

«15.05.44, Ла-5. Патрулирование, 1 полет, 25 минут, 7000 метров».

А в летной книжке еще одно свидетельство окончания боев под Москвой:

«01.05.44. За участие в героической обороне Москвы – Медаль «За оборону Москвы» .

Тем не менее в мае уже привычное явление: в соседних населенных пунктах возникли вспышки заболеваний брюшным тифом, дизентерией, и во избежание переноса заболеваний в воинские части гарнизона приказ: «Прекратить увольнение личного состава из гарнизона» и т. д. и т. п. – все как всегда.

И другое, столь же, к сожалению, привычное – воспитание очередного, нового командира батальона аэродромного обслуживания подполковника Зотова. На этот раз поводом послужила объявленная июньским утром учебно-боевая тревога. Командир с удовлетворением отметил, что уже через 5–7 минут тринадцать самолетов были готовы к вылету. Правда, отличились бывшие «примерные офицеры» Шелехов и Лисогор. Яша явился к самолету через 37 минут после сигнала тревоги, мотивируя это тем, что его не слышал, а Иван прибыл на боевое дежурство без планшета.