Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Кольцова арестовали самым первым, еще при Ежове, в ночь с 12 на 13 января 1938 года. Он тоже не выдержал пыток и дал показания примерно на тот же круг лиц, которых оговорил и Исаак Бабель. Разумеется, дал показания и на самого Бабеля. 1 февраля 1940 года Кольцова расстреляли.

Позже всех, 20 июля 1939 года, был арестован великий театральный режиссер Всеволод Мейерхольд. Старика подвергали страшным мучениям, заставляя признаться в участии в троцкистской организации Бабеля – Кольцова и в шпионаже в пользу Японии. Следствие по делу Мейерхольда вел новый кровавый подручный Берии Борис Родос, считавшийся в Москве лучшим «колольщиком». Именно он допрашивал и пытал таких важных арестантов, как С. В. Косиор, П. П. Постышев, А. В. Косарев, В. Я. Чубарь, К. А. Мерецков. И то, что в этом ряду оказались Бабель и Мейерхольд, свидетельствует о том, какое большое значение придавали Сталин и Берия их делам.

Перед смертью Мейерхольд написал письмо Молотову:

Меня здесь били – больного шестидесятишестилетнего старика. Клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты… следователь все время твердил, угрожая: «Не будешь писать (то есть сочинять, значит!?), будем бить опять, оставим нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного окровавленного искромсанного тела». И я все подписывал до 16 ноября 1939 г. Я отказываюсь от своих показаний, как выбитых из меня, и умоляю Вас, главу Правительства, спасите меня, верните мне свободу. Я люблю мою Родину и отдам ей все мои силы последних годов моей жизни.

Слева: Исаак Бабель. Справа: ордер на арест Бабеля

Фото из следственного дела Всеволода Мейерхольда

Фото из следственного дела Михаила Кольцова

Это страшное письмо не возымело никакого действия. Заседание Военной коллегии Верховного суда СССР 1 февраля 1940 года приговорило режиссера к расстрелу. 2 февраля приговор был приведен в исполнение.

Скорее всего, замышлялся большой процесс над творческой интеллигенцией. Но, как известно, этого не произошло. В 1930-е годы бывали похожие ситуации. В Ленинграде арестовали большую группу писателей по делу Николая Тихонова. Бенедикт Лившиц был расстрелян, Николай Заболоцкий и некоторые другие оказались в лагере, а сам Тихонов продолжал оставаться одним из вождей советской литературы. В Смоленске НКВД работал над делом Александра Твардовского, арестовали многих из его окружения, но сам Твардовский благополучно уехал в Москву и продолжал оставаться живым классиком советской литературы.

Можно выдвинуть такую гипотезу. В 1939 году происходит поворот в советской внешней политике и идеологии. Для борьбы с фашизмом, участия в направляемых из Москвы антифашистских конгрессах, привлечения на сторону СССР западной интеллигенции нужны были деятели типа Михаила Кольцова, Исаака Бабеля, Всеволода Мейерхольда, но после заключения договора с гитлеровской Германией надобность в них отпала.

В апреле 1939 года с поста наркома иностранных дел был снят Максим Литвинов, человек, с которым ассоциировалась политика по созданию широкого антифашистского фронта с участием социал-демократии и некоммунистической западной интеллигенции. Существуют многочисленные показания, что именно в это время Максима Литвинова хотели репрессировать. Именно тогда Берия лично вместе с Кобуловым пытал заведующего отделом печати наркомата иностранных дел Евгения Гнедина, чтобы получить показания на Литвинова.

Но затем от ареста Литвинова отказались. Скорее всего, по той же причине, по которой Бабеля, Кольцова, Мейерхольда не вывели на открытый процесс. Слишком известные люди, слишком много будет ненужного шума. По свидетельству переводчика Сталина Валентина Бережкова, Анастас Микоян рассказывал ему, что группа Судоплатова под руководством Берии планировала убить Литвинова в подстроенной автокатастрофе. Об этом же свидетельствовал и Никита Хрущев.

Сам Берия в августе 1953 года показал:

Мною Церетели намечался на работу в специальную группу, которую возглавлял Судоплатов, для осуществления специальных заданий, т. е. избиений, тайного изъятия лиц… В эту группу привлечены были мной особо доверенные лица. Так, например, имелось в виду применить такую меру, как уничтожение Литвинова, Капицы. В отношении режиссера Каплера намечалось крепко избить его.

Вениамин Гульст показал на допросе в 1953 году:

Весной 1940 года Берия приказал мне вызвать мою машину и подать ее к первому подъезду НКВД. В машину сели Берия, его шофер Борис Сергеев и я. Берия приказал ехать на дачу Литвинова, она была в 30 километрах от Москвы. Дачу Литвинова я показал Берии, и он предложил ехать обратно. Когда мы отъехали километров 5, на крутом повороте Берия вылез из машины и сказал мне, что надо подготовить диверсионный акт против Литвинова. Когда машина Литвинова будет возвращаться из города на дачу, из-за поворота навстречу должна выйти грузовая автомашина, за рулем которой должен был сидеть я, а в помощь мне придается Сергеев. Необходимость такого диверсионного акта Берия мотивировал полученным якобы указанием одного из руководителей партии и правительства. Через несколько дней Берия меня вызвал вторично, сообщил, что необходимость диверсионного акта отпала, и приказал молчать и никому не говорить о его задании.

Что же касается гибели трех известных деятелей культуры, полностью разгадать замысел Сталина невозможно. Очевидно, дело было не в творчестве. Мейерхольд всегда был готов поставить любой идеологически нужный спектакль, Михаил Кольцов и вовсе был верный солдат партии. Исаак Бабель в 1930-е годы зарабатывал на жизнь написанием довольно проходных киносценариев, забросив прозу. У каждого причины ареста были индивидуальные: близость к врагу народа Ежову и постоянные путешествия за границу у Исаака Бабеля, партийно-разведывательные тайны, о которых был осведомлен Михаил Кольцов, тесная связь в 1920-х с Троцким у Мейерхольда. Кроме того, все трое плохо держали язык за зубами, их высказывания из года в год документировались агентами госбезопасности. Совершенно очевидно, Сталин перебирал разные варианты действий. А когда ничего из задуманного оказалось не нужно, решил, что называется, «рубить концы».