Ян Веннер - Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет

Вас удивило, когда вы столкнулись с трудностями в своей партии? Пэт Мойнихэн критиковал ваше предложение о здравоохранении и ваш экономический план.

– Меня это не обижает. Прежде всего, Мойнихэн считал – в чем-то справедливо, – что он сведущ во многих сферах социальной политики более, чем кто-либо другой. Он считал, что мы совершаем политическую ошибку, не проводя сначала реформу благосостояния, что, как оказалось, было верно. Во-вторых, он считал, что Вашингтон не смог переварить за два года экономический план, который он активно поддерживал. Он сказал: «Система не может переварить так много изменений за столь краткий период». Они думали, что я тупой. И по-моему, в ретроспективе, вероятно, они были правы.

Каковы были ваши отношения с Ньютом Гингричем [277]?

– Зависело от того, как Ньют себя вел. Добропорядочного Ньюта я находил привлекательным и умным; мы были удивительно едины в наших взглядах на мир. Вообще нас связывали очень теплые отношения. Он откровенно делился со мной своими политическими планами. И он время от времени испытывал затруднения с правым крылом своей фракции, потому что те сказали, что я слишком часто его принимал.

С другой стороны, когда он обвинял за все плохое, что происходило в Америке в 1960-е годы, демократов, мне казалось это в высшей степени деструктивным.

Что вы лично при этом чувствовали?

– Иногда, вероятно, около 1996 года я дошел до того, что уже не испытывал личных чувств по поводу всего этого – расследований по делу «Уайтуотер» и по делу «Трэвелгейт» [278]. Ньют был умен. Он знал, что это все пустое. Для него это была только политика; речь шла о власти. Но он искренне считал, что задача политики – уничтожение противника. И он очень сильно в этом преуспел. Он одержал победу в Конгрессе в основном потому, что выступил с позиции не брать военнопленных и быть против всего. Он считал, что совершает революцию, а я ему мешаю. Я считал его достойным противником. Я совершил много ошибок, а он благополучно их избежал.

В учебниках истории, конечно, будет сказано, что вы были вторым президентом, которому был объявлен импичмент. Что вы в связи с этим чувствуете? Не упадет ли из-за этого тень на ваши реальные достижения?

– Думаю, что в учебниках истории будет также написано, что оба импичмента были несправедливыми. И поэтому они провалились. В отличие от Эндрю Джонсона, меня это не слишком огорчило, и у меня было больше поддержки со стороны общественности и в Конгрессе, и поэтому я смог вновь приступить к своим обязанностям и впоследствии много сделать для американского народа.

Бывало ли в истекший период так, что вы гневались до помутнения рассудка?

– Бывало, но рядом всегда оказывались друзья, и они меня успокаивали. Не думаю, что когда-либо это могло повлиять на решение мною какого бы то ни было официального вопроса. В таких случаях я всегда понимал, что несу ответственность за работу и с республиканцами, и с демократами.

Я научился тому – и этому я учился почти весь первый срок, – что в некоторые моменты президентам не позволено испытывать личные чувства.

В качестве президента вы были в таком контакте с прессой, какого не встретишь во всем мире: вас гораздо больше критиковали, уделяли вам больше внимания – больше всего. Каково ваше мнение о прессе в Америке?

– Очень важно стараться прислушиваться к критике. Потому что она не всегда неправильна, иногда она справедлива. Как может президент ненавидеть прессу, ведь каждый день газеты и журналы пишут обо всем, что влияет на жизнь американского народа. В любое время, когда вам нужен микрофон, чтобы высказаться, вы его получаете – это СМИ. Поэтому мне кажется ошибочным видеть только негативную сторону в деятельности прессы.

Каких житейских удобств вам будет особенно не хватать, когда вы покинете Белый дом?

– Мне будет не хватать чести жить в Белом доме, который я полюбил. И более того. Мне будет особенно не хватать работы – я просто люблю заниматься этим делом.

Вы приступаете к работе каждый день сразу же, как встаете?

– Каждый день. Даже в самый плохой день. Даже в самые плохие времена, связанные с импичментом. Я просто каждый день благодарю Бога, что работаю.

Что вы узнали об американском народе? Вы были открыты ему, как никто другой.

– Скажу так: когда я уйду с поста 20 января, я покину его еще большим идеалистом, чем был в тот день, когда давал клятву восемь лет назад.

Американский народ в основе своей добрый народ, эти люди почти всегда все правильно понимают, если у них достаточно времени и информации. Но самая сложная проблема ныне состоит в том, что информации полно, но неизвестно, что правда, а что ложь, и очень трудно отделить одно от другого. Информация как бы вас обволакивает. Не хватает времени, чтобы все переварить. Но если у людей есть информация, есть время усвоить ее, то они почти всегда понимают ее правильно. Иначе они не продержались бы здесь 224 года.

Хотите ли вы сказать что-нибудь специально для молодежи? Какие-то напутственные слова учащимся, перед тем как покинуть ваш пост?

– Мы живем в замечательное время, но оно не свободно от проблем. Поэтому я сказал бы молодежи следующее: «Возможно, вы будете жить в самое благодатное, самое интересное время в человеческой истории. Но имеется много серьезных проблем, и вам придется быть не только людьми, но и гражданами».

В настоящее время пропасть между богатыми и бедными становится все глубже. За последние двадцать лет появилось более пятисот миллиардеров.

– Пятисот!

Да, в 1982 году их было двенадцать, а теперь около шестисот. Но из них более сотни появились в Азии. И хотя мы представляем себе Азию бедной, в Азии есть миллиардеры, и в то же время на Западе много бедных – так что, похоже, образовалась всемирная система богатства и бедности, охватившая и Восток, и Запад. Вы сказали, что коммунистам не удались их жалкие потуги заставить богатых поделиться своими богатствами.

– Да.

Тогда какова альтернатива, как добиться большего равновесия?

– Людям надо самим решить, что хорошо делиться тем, что у них есть, по крайней мере, до определенной степени. Думаю, это может произойти только благодаря образованности, благодаря росту сознательности. История показывает, что когда богатые семейства живут в окружении бедняков, то в душе богатые несчастны. Их дети всегда будут испытывать на себе раздражение бедняков, а значит, они будут постоянно жить, опасаясь подвергнуться насилию. Поэтому со временем они будут не только морально, но и практически несчастными.