Константин Филимонов - Заметки скандального кинопродюсера

И мне кажется, что эти четыре строки как нельзя лучше подходят под эпиграф моего рассказа о кинокартине «КРОМОВЪ». Потому хотя бы, что наш фильм, с одной стороны, ОЧЕНЬ РУССКИЙ, а с другой – это грустная повесть о чем-то безвозвратно утраченном.

Впрочем, обо всем по порядку…

Идея фильма зародилась после моего знакомства с гениальным актером Василием Борисовичем Ливановым.

Нас познакомила Марина Георгиевна Лузгина (кстати, дочь прославленного советского режиссера Натансона). Марина Георгиевна работала у меня на кинокартине «ПОЦЕЛУИ ПАДШИХ АНГЕЛОВ» вторым режиссером, и когда мы уже заканчивали тот проект, Лузгина недвусмысленно, но странно осторожно поинтересовалась моими дальнейшими киношными планами. Я ответил, что есть-де несколько собственных незаконченных сценариев, которые хотелось бы дописать и запустить в производство. Марина пропустила мимо ушей эти творческие измышления и трепетным заговорщицким шепотом поведала мне:

– Вася Ливанов давно уже вынашивает идею экранизации своей киноповести «Богатство военного атташе». Ты читал?.. Нет? Я тебе принесу…

Она так и сказала: «Вася Ливанов» ! И это автоматом означало ее очень близкое знакомство с великим Шерлоком Холмсом и мультяшными Карлсоном и крокодилом Геной.

В общем, Марина умела создать интригу.

Через несколько дней она как бы между прочим в приватной беседе ненавязчиво произнесла:

– Я рассказала Васе, что ты заинтересовался его киноповестью. Если хочешь, я вас познакомлю…

Конечно, Марина хитрила: ну никак не мог я заинтересоваться киноповестью Ливанова, поскольку не видел покамест книги и не разговаривал с автором.

И хотя хитрость Лузгиной была шита белыми нитками, но важен результат – надо быть самовлюбленным кретином, чтобы отказаться от знакомства с корифеем отечественного кино. Я, естественно, согласился на встречу с Ливановым.

…Настал знаменательный день, и Василий Борисович приехал в наш офис «на полчасика и чашку кофе» . Мы долго рассуждали с ним о кино (мировом, советском и современном), пили кофе и читали друг другу стихи – Есенина, Пастернака, Шпаликова… Меня завораживал его «фирменный» хриплый баритон, поражали энциклопедические знания истории. Сильный мужик – что там говорить!

Когда прощались, Ливанов вручил мне трехтомник своих пьес, рассказов и повестей. Подписал книги добрыми словами, наговорил кучу всяких комплиментов и уехал.

Договорились, что созвонимся, когда прочту «Богатство военного атташе».

Я с гордостью обзвонил всех своих друзей-киношников, сообщая им фантастическую новость: хочу снимать полнометражный фильм по повести Ливанова! Но почему-то моя идея ни у кого не вызывала оптимизма. Все предупреждали в один голос:

– Костя, Василий Борисович очень склочный человек: он постоянно со всеми судится. Будь осторожен! А еще лучше, если ты откажешься от этой бредовой затеи…

Отказываться от возможности поработать с Ливановым я не хотел, но слова друзей принял к сведению.

В тот же вечер прочитал повесть «Богатство военного атташе». Повесть показалась мне старомодной!

Чтение далось с трудом: события не запоминались, герои прописаны невнятно, много пафоса и пустых авторских отступлений. А самое главное, что давным-давно я читал настоящую историю жизни этого самого военного атташе – мемуары Алексея Алексеевича Игнатьева «Пятьдесят лет в строю». Та книга потрясла меня! А повесть Василия Борисовича – разочаровала…

Я позвонил Ливанову и, подбирая нужные слова, чтобы не обидеть мэтра, осторожно предложил:

– Василий Борисович, давайте переделывать киноповесть в современный сценарий…

В ответ Ливанов очень жестко огрызнулся своим «фирменным» хриплым баритоном крокодила Гены:

– Не надо там ничего переделывать!!! Я лучше вас разбираюсь в кино. Моя повесть – это уже готовый сценарий!..

Такого я не ожидал.

Договорились встретиться.

…Встречались мы несколько раз. И каждый раз Василий Борисович выдвигал категорические условия, что он, дескать, не даст переделывать повесть, что будет лично участвовать в актерском кастинге, что хочет играть роль генерала… Условий было много.

Спорили мы долго (я ведь тоже упертый) и после неоднократных мучительных переговоров пришли-таки к решению, что Ливанов продает кинокомпании «КОНСТАНТА ФИЛЬМ» права на экранизацию его повести, в кастинге не участвует, от роли отказывается. Постарался наш юрист Стас Палыч Кожевников – избавил от головной боли!

Мы с облегчением вздохнули, но почему-то казалось, что история на этом не закончится. Так оно и случилось.

Когда утвердили окончательный вариант сценария и провели кастинг, решили с Андреем Эдуардовичем Разенковым (нашим режиссером и соавтором сценария) поставить об этом в известность Ливанова. Из вежливости и (что греха таить!) в надежде: вот сейчас Василий Борисович прочтет и поймет, что у нас получится отличный фильм.

Отослали сценарий и фотопробы киноактеров. А через несколько дней получили ответ (как щелчок по носу!), что мы извратили авторский замысел его повести, что актеры подобраны для балагана, а не для исторического кино, ну и прочее в том же духе.

– Убирайте мою фамилию из титров! – заявил мэтр.

Разенков очень расстроился.

Я успокаивал его:

– Андрей, не волнуйся. Снимем кино, отошлем Ливанову рабочую сборку, и он сам увидит, что картина получилась достойная, настоящая. Поздравит нас с победой, и мы поставим его фамилию в титры!..

Но Андрей Эдуардович лишь обреченно махнул рукой, и принялись мы снимать.

…С Андреем Разенковым меня познакомил Егор Кончаловский.

В свое время мы с Егором задумывали один совместный кинопроект, но Кончаловский был связан жесткими обязательствами с другой кинокомпанией, и поэтому наше сотрудничество отложилось.

Егор и предложил мне своего давнего приятеля и партнера – Андрея Разенкова.

До «КРОМОВА» Разенков снял три полнометражные кинокартины – «ТЕСТЫ ДЛЯ НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН», «СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ» и «ЯНТАРНЫЕ КРЫЛЬЯ». После этого почти пять лет он ничего не снимал. Чувствовалось, что Андрей Эдуардович очень сильно соскучился по творчеству.

…Есть масса режиссеров, которые ставят себя «на поток» и им уже совершенно пофиг, что снимать и как. Не достигнув мастерства, едва-едва познав азы профессии, они становятся ремесленниками конвейера «мыльных опер».

Разенков – не из таких. Он режиссер штучный, эксклюзивный. По-разному можно относиться к его ранним работам, но несомненно одно – это рука Мастера!!! На пять лет Андрей ушел в добровольное «затворничество», чтобы не повторяться, чтобы обрасти новыми откровениями.