Юрий Оклянский - Оставшиеся в тени

…Помолившись, тетушка ложится в кровать и долго не может заснуть — все думает: о прошлом — перед ней встают любимые ушедшие лица…»

В рассказе А. Бостром так же, как и у А. Толстого, неизвестно даже, кто является истинным хозяином былых дворянских твердынь, — то ли пережившие уже самих себя чудаки, то ли незримо присутствующие всюду тени и призраки прошлого. Недаром в изображении помещичьих усадеб оба автора отводят такую роль подробнейшему описанию различных старых вещей, рухляди, унаследованной нынешними владельцами от многих предшествовавших поколений, — фамильных портретов с дамами и кавалерами в напудренных париках, мебели екатерининских времен, библиотек с пыльными фолиантами и сундуков с истлевшими прабабкиными нарядами. Все это следы прошлого, укоры и напоминания. Тени предков, витающие над головами незадачливых потомков.

Однако в понимании темы обоими писателями есть и принципиальное различие. Встреча приезжих поклонников чистогана с обитателями дворянских «старых домов» — нередкий конфликт и у А. Толстого. Но и в «Приключениях Растегина», и в торге Смолькова с родоначальником дворянской Репьевки из-за денег (роман «Чудаки») писателя меньше всего занимает вопрос — кто из них «лучше»? Тогда как для автора народнического склада в этом весь гвоздь.

«Слушай, Эмануил… Давеча ты сказал, зачем я при моем разорении топлю этот старый дом, и я привел тебя взглянуть на этих предков. Портреты эти, этот старый дом — это все, что осталось от прошлого. Дом этот — старая хорошая книга, и его нужно беречь…».

В словах старого чудака, похваляющегося добродетелями предков, слышится и голос писательницы. В столкновении наглого чистогана с патриархальной стариной ей, с ее народническими идеалами, старина, разумеется, симпатичнее.

В рассказе А. Бостром «Воскресный день сельского хозяина» (1897) и в написанной по его мотивам пьесе «Жнецы» обитатели скудеющих дворянских усадеб сталкиваются с другой силой, вызванной развитием капитализма. С бурлаками, как называли тогда крестьян, пришедших с чужих мест на разного вида заработки.

Наряду с народническими А. Бостром разделяла уже некоторые идеи марксизма. «Ты — наниматель, ок — работник, и ваши интересы противоположны», — в этих словах одного из героев «Жнецов» выражена, пожалуй, главная мысль обоих произведений. Хотя в оценке конфликта заметны объективистские («легально-марксистские») нотки, столкновение изображено острое. Каждый год перед уборкой хлебов устраивались своего рода ярмарки наемной силы. На базарной площади приказчики и хозяева заключали сделки с артелями пришлых жнецов. Палящее солнце, азарт нанять подешевле и продать себя подороже, потные ненавидящие лица, запах грязной одежды, панические слухи, плач, крики, отупелые глаза пьяных, подкуп артельных вожаков, за которыми шли иногда целые голодные деревни, — все сплеталось в одной толкущейся и гудящей «наемке». Редкая из них обходилась без убийств и увечий.

Незадолго до А. Бостром драматические события при наемке жнецов, вызванные той же непримиримостью интересов, изобразил Гарин-Михайловский в рассказе «Бурлаки» (1895) и отчасти — «В усадьбе помещицы Ярыщевой (1894). Именно впечатлениями от рассказа «Бурлаки» подросток А. Толстой спешил поделиться с матерью (в письме от 31 января 1895 года).

Трагикомичность ситуации у А. Бостром в том, что ее герои, разорившиеся помещики, патриархальные мечтатели, вынуждены становиться даже более жестокими эксплуататорами, чем крупные посевщики. К тому же и с бурлаками им приходится иметь дело не через приказчиков. «Денег не платите, черви в каше…» — кричат при наемке разведавшие уже обстановку бурлаки в рассказе «Воскресный день сельского хозяина».

Некоторые характеры помещиков у А. Бостром очень напоминают обитателей толстовского Заволжья. Даже сходные юмористические нотки пробиваются у А. Бостром в описаниях Аркадия Васильевича Булатова — добропорядочного мелкопоместного либерала, которому едва не намяли бока обманутые им жнецы («Воскресный день сельского хозяина»), или сердобольной чудаковатой старой девы — помещицы Рамзаевой, мечтающей устроить отношения с крестьянами так, чтобы «и им, и нам было хорошо» («Жнецы»).

Все это показывает, насколько близко А. Бостром временами подходила, — не отдавая себе в этом отчета, — даже касалась той самой «художественной находки», которую увидел в этой теме А. Толстой.

Дело было не только в степени дарования или в остатках народнической идеализации прошлого.

У А. Толстого было немало предшественников, улавливавших уже тот «поворот» темы, который избрал и он сам, — «об эпигонах дворянского быта той части помещиков, которые перемалывались новыми земельными магнатами». При малой изученности вопроса бесспорно, что в их числе были писатели-демократы рубежа XIX–XX вв. Достаточно перечитать, например, «деревенские» рассказы Гарина-Михайловского «В усадьбе помещицы Ярыщевой» (1894) и др.

Но в 1909–1910 годах за А. Толстым был уже иной исторический опыт. При зареве событий 1905 года, на фоне бурного развития капитализма, перед надвигающейся империалистической войной выбитое из колеи патриархальное дворянство выглядело особенно растерянным и жалким. Возрос комизм самого «материала». В такой ситуации большой живописный и сатирический талант писателя и дал толстовское Заволжье.

Но уяснению помогли и предшественники.

В литературе даже искра таланта обязательно что-нибудь освещает. Так было и на сей раз.

В 1908 году у А. Толстого, который блуждал тогда в поисках литературного пути, произошел многое определивший разговор с поэтом М. Волошиным. Обсуждали частность — как совершенствоваться в изображении речи людей. Максимилиан Волошин посоветовал «брать какой-либо рассказ или драматическое произведение… и вставить в него знакомых мне лиц.

Думали — в какое бы.

Вспоминали Адана, Мопассана. Я рассказал, что моя мать была драматургша, рассказал про драмы, содержание, про наемку косцов, про помещицкий быт.

Макс неожиданно перебил меня:

— Знаете, вы очень редкий и интересный человек. Вы, наверно, должны быть последним в литературе, носящим старые традиции дворянских гнезд. — Говорил о поэзии, грустной и далекой, говорил, что все теперь поэты и писатели городские, что мне нужно найти свой стиль и написать целый большой цикл.

Я был очень обрадован и начал распространяться и рассказывать, боясь все-таки, чтобы это не вышло сразу резко, диссонансом, точно завели. Я был очень возбужден» (А. Н. Толстой, запись 1908 года. ИМЛИ, инв. № 143/107, с. 11–12).

Наблюдения и мысли А. Бостром оставили след…

Характеризуя литературную манеру Александры Бостром, известный народнический критик А. Скабичевский писал: «Нельзя сказать, чтобы г-жа Бостром обладала особенно сильным творческим талантом. Она не творит, а непосредственно списывает с действительности, это писатель-фотограф в полном смысле этого слова, но, надо отдать ей справедливость, — списывает она до мельчайших деталей верно; вы видите в ее произведениях бездну наблюдательности, анализа, а, главное, — ума…» («Литературная хроника», — «Новости и Биржевая газета», 1886, № 236).