Максим Брежнев - Министр Щелоков

Опора на трудовой коллектив, широкие возможности общественности являлась центральной задачей новой службы. Лишение свободы заменялось не просто трудом, а сопутствующим ему идейным и нравственным воспитанием. Этому отводилось первостепенное значение.

Обучение в период отбывания наказания перспективным профессиям, высокая квалификация производственной подготовки давали реальную надежду на то, что после наказания жизнь устроится, как и у всех честных граждан.

Структура новой службы заметно отличалась от других милицейских служб. Здесь уделялось особое внимание социально-психологическому изучению осужденных с тем, чтобы на основе этого разрабатывать индивидуальные карты их перевоспитания. Для этого требовалось обладать определенным базовым образованием (социологи, экономисты, юристы, психологи, педагоги). Поскольку первоначально квалифицированных кадров для такой работы не было, то началась организация системы подготовки и переподготовки при соответствующих учебных заведениях.

По предложению Н. А. Щелокова Президиумом Верховного совета СССР внесены изменения и дополнения в законодательство. Условное осуждение с обязательным привлечением к труду стало применяться к лицам, впервые совершившим правонарушение, за которое предусматривается наказание в виде лишения свободы до трех лет, а за преступления, совершенные по неосторожности, — на срок до пяти лет. Расширились возможности условно-досрочного освобождения от наказания и замены наказания более мягким. Если до этого такое освобождение распространялось на 75 процентов осужденных, то теперь — на 92 процента. Узаконены колонии-поселения для совершивших преступления по неосторожности.

Дела о лицах, совершивших правонарушения, за которые предусмотрено наказание до одного года лишения свободы, можно было передавать в суд для привлечения к административной ответственности. Введен правовой институт отсрочки исполнения приговора к лишению свободы в отношении беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей, до достижения ребенком трехлетнего возраста. Допускалась такая же отсрочка на срок до двух лет в отношении несовершеннолетних, осужденных впервые к лишению свободы на срок до трех лет. Отменена уголовная ответственность за повторное мелкое хулиганство. Мера пресечения в виде ареста могла применяться, как правило, только за преступления, наказание за которое превышает один год лишения свободы. Это исключительно гуманные меры. Гораздо меньше осужденных, способных перевоспитаться без изоляции от общества, стало попадать в колонии, за счет их увеличилось число лиц, направляемых на стройки народного хозяйства.

Щелоков отводил важную роль правильному сочетанию мер убеждения и воспитания с мерами принуждения.

Не будучи сторонником ужесточения карательной практики, он не отрицал необходимости строгой и в то же время обоснованной и справедливой кары за тяжкие преступления, тем более к особо опасным рецидивистам. «Мы видели бандита и убийцу на следствии и на скамье подсудимых, видели и отбывающего 15-летний срок заключения. Слышали и жалобные речи раскаяния и сожаления о случившемся. Я видел даже слезы. Но это, увы, слезы крокодила и верить им нельзя» [132] Н. А. Щелоков. «Из личного архива». .

Щелоков был также против применения судами кратких сроков лишения свободы за малозначительные преступления. Предлагал шире заменять их штрафом, исправительными работами, условным осуждением.

На стройках народного хозяйства одновременно трудилось около 500 тысяч условно осужденных. Почти в каждой области велось свое крупное строительство, и все хозяйственники, руководители краев и областей стремились получить подкрепление из резерва «условников». Благодаря исправлению на «химии», рецидивная преступность резко сократилась.

Зачастую люди, совершившие тяжкие преступления и осужденные к длительным срокам лишения свободы, теряют веру в дальнейшую нормальную жизнь. Министр призывал думать над тем, как лучше перевоспитать и максимально включить в активную трудовую и общественно-политическую жизнь и этих людей.

Опыт исправления условно осужденных в процессе труда, без изоляции от общества, убедительно доказал свою высокую воспитательную эффективность. Рецидив среди этой категории осужденных составлял менее 3 процентов, то есть в 10–12 раз ниже, чем среди тех, кто был лишен свободы.

После жизни в колонии найти себя в обществе не каждому удается. Колонии-поселения и стройки народного хозяйства являлись для преступника переходным этапом к нормальной жизни. Кто своим поведением оправдывал доверие, хорошо трудился, тот получал право жить с семьей, находиться в трудовом коллективе совсем с другим режимом.

По воспоминаниям Валерия Соболева, большинство «условников» работали хорошо. Ими были построены многие крупные объекты страны, нефтепроводы и газопроводы.

Но становление новой службы проходило непросто. Возникало немало проблем и серьезных недостатков.

Так, в 1977 году условно осуждены и направлены на стройки народного хозяйства 166 тысяч человек, 35 тысяч из них возвращены обратно в тюрьму за нарушения и преступления. Убежали со строек 8 тысяч, 5 тысяч из них найдены.

Слабо проводились воспитательная работа, профессиональное обучение и повышение квалификации «химиков», остро стоял вопрос по созданию необходимых жилищно-бытовых условий, организации труда. В одиночку МВД не в состоянии заниматься такими сложными задачами.

Министр Щелоков добивался от министерств и ведомств, организаторов строек, чтобы условно осужденным выплачивали достойную заработную плату, чтобы был хорошо организован труд и быт и было полноценное питание и нормальные жилищные условия. Без этого все воспитательные усилия были напрасны.

Однако не всегда этому уделялось должное внимание.

Приведу воспоминание Валерия Соболева:

— Мы с Николаем Анисимовичем возвратились из загранкомандировки. В аэропорту нас встречает Папутин:

— Завтра у Н. Тихонова совещание, будет рассматриваться вопрос направления заключенных на стройки народного хозяйства. Я не готов, надо идти вам, Николай Анисимович. Министр, говорит: «Зачем я пойду. Вот у нас начальник Главка — Валерий Михайлович Соболев. Он и пойдет».

На следующий день приезжаю в Совмин. Я стою один у окна, первый раз, никого не знаю. Заходит Николай Тихонов, он исполнял обязанности председателя Совмина, сразу идет прямо ко мне. Здороваемся, объясняю ему:

— Николай Анисимович приболел, поручил выступить мне.

Заходим в зал заседаний, я опять же стою в дверях, не знаю куда сесть. Тихонов заметил мое замешательство, предложил присесть рядом.