Виталий Дмитриевский - Шаляпин в Петербурге-Петрограде

Путятине Ярославской губернии. 7 июня в маленькой деревенской церквушке

Шаляпин обвенчался с Полой Торнаги.

«После свадьбы мы устроили смешной, какой-то турецкий пир: сидели на

полу, на коврах и озорничали, как малые ребята, — писал позже Шаляпин. — Не

было ничего, что считается обязательным на свадьбах: ни богато украшенного

стола с разнообразными яствами, ни красноречивых тостов, но было много

полевых цветов и немало вина.

Поутру, часов в шесть, у окна моей комнаты разразился адский шум — толпа

друзей с С. И. Мамонтовым во главе исполняла концерт на печных вьюшках,

железных заслонах, на ведрах и каких-то пронзительных свистульках. Это

немножко напомнило мне Суконную слободу.

— Какого черта вы дрыхнете? — кричал Мамонтов. — В деревню

приезжают не для того, чтобы спать. Вставайте, идем в лес за грибами.

И снова колотили в заслоны, свистали, орали. А дирижировал этим

кавардаком С. В. Рахманинов».

«Это был живой, веселый, компанейский человек, — вспоминал о

Рахманинове позднее Шаляпин. — Отличный артист, великолепный музыкант и

ученик Чайковского. Он особенно поощрял меня заниматься Мусоргским и

Римским-Корсаковым. Он познакомил меня с элементарными правилами

музыки и даже немного с гармонией. Он в общем старался музыкально

воспитать меня».

Рахманинов разучивал с Шаляпиным новые партии. Они вместе пришли к

дерзкой мысли — поставить «Бориса Годунова» Мусоргского. В то памятное

лето Шаляпин просто влюбился в эту оперу, он знал наизусть все сольные и

хоровые партии, все оркестровые темы. Его увлекала не только музыка.

Глубокий интерес Шаляпина вызывала и эпоха, отраженная в «Борисе

Годунове». Он прочел немало исторических сочинений о том времени.

Новый сезон в Мамонтовском театре начался репетициями сразу трех опер

— «Юдифи», «Бориса Годунова» и «Моцарта и Сальери». Шаляпин был занят

во всех спектаклях и работал чрезвычайно много. Длительных и кропотливых

поисков выразительных оттенков потребовала от певца партия Сальери. Вместе

с Рахманиновым певец по многу часов проводил за роялем, отыскивая верный

тон исполнения. Добиться в опере выразительности драмы, слить оперу с

драмой — об этом мечтал Шаляпин, выходя в конце ноября 1898 года на сцену в

роли Сальери.

Наутро после премьеры в Петербург полетела телеграмма: «Публичная

библиотека. Владимиру Васильевичу Стасову. Вчера пел первый раз

необычайное творение Пушкина и Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери»

большим успехом. Очень счастлив, спешу поделиться радостью. Целую

глубокоуважаемого Владимира Васильевича. Пишу письмо».

Шаляпин выполнил обещание только через полтора месяца, и Стасов,

заждавшись письма певца, сам написал ему. В своем письме маститый критик

впервые высказал мысль о редкостном своеобразии таланта Шаляпина:

«...Знаете, что мне иногда приходило в голову? Я не раз думал, что, конечно, Вы

начали и будете продолжать всегда быть певцом (подчеркнуто В. В. Стасовым.

— Авт. ). И слава богу! И дай-то бог, чтоб всегда так было до конца Вашей

жизни. Но если бы какие-то экстраординарные, неожиданные, непредвиденные

обстоятельства стали Вам поперек, Вам бы стоило только променять одну сцену

на другую и из певца превратиться просто в трагического актера — Вы бы

остались крупною-прекрупною величиной, и, Может быть, пошли бы и еще

выше!..»

Это письмо еще более утвердило Шаляпина в убеждении, что в опере артист

должен не только петь, но и играть, как играют в драме. И потому он, продолжая

свои поиски, с таким воодушевлением работал над операми, написанными на

сюжеты великих пушкинских произведений, — «Моцартом и Сальери» и

«Борисом Годуновым». «После представления «Моцарта и Сальери», — писал

Шаляпин, — я убедился, что оперы такого строя являются обновлениями.

Может быть, как утверждают многие, произведения Римского-Корсакова стоят

не на одной высоте с текстом Пушкина, но все-таки я убежден, что это новый

род сценического искусства, удачно соединяющий музыку с психологической

драмой».

Таланты двух русских гениев — Мусоргского и Пушкина — соединились в

«Борисе Годунове». И встреча с ними стала для Шаляпина принципиальной и

значительной вехой его творческого пути.

7 декабря 1898 года премьера «Бориса Годунова» с успехом прошла в

Москве. Театр стал готовить спектакль к петербургским гастролям.

* * *

И вот в начале 1899 года Частная опера снова приехала в столицу.

В «Новостях и Биржевой газете», в той самой газете, где год назад появилась

статья В. В. Стасова, была напечатана пространная статья композитора Цезаря

Кюи — слово в защиту «Бориса Годунова», многострадальной оперы с трудной

судьбой. Автор отмечал великолепный ансамбль Мамонтовской оперы, сожалел,

что слушатели не услышали «Сцены под Кронами». Этот эпизод был изъят

царской цензурой. Подробно писал Кюи о Шаляпине в роли Бориса.

Другие петербургские газеты также писали об успехе артиста в новой

партии. «Петербургская газета» напечатала интервью с Шаляпиным. Он заявил:

«Я — русский певец и горжусь этим. Я обожаю Мусоргского... восхищен

«Моцартом и Сальери» Римского-Корсакова».

Рецензенты хвалили Шаляпина и за исполнение роли Сальери. «Нигде,

может быть, крупный талант Шаляпина не выражался в таком блеске, как

здесь», — писал Ц. Кюи.

На одном из спектаклей «Моцарта и Сальери» Шаляпин загримировался под

критика «Нового времени» М. Иванова, который в первый приезд Мамонтовской

оперы пренебрежительно отозвался о таланте певца. Эту своеобразную месть не

понял (а может быть, сделал вид, что не понял) сам М. Иванов, который в своем

отзыве на спектакль недоумевал по поводу «странного грима» Сальери.

Целый год мечтал Шаляпин о встрече с Римским-Корсаковым, со Стасовым.

У Римского-Корсакова на Загородном проспекте он был встречен как желанный

гость. В доме композитора Шаляпин много рассказывал о жизни в Москве, пел

вместе с артистками Частной оперы Н. И. Забелой, А. Е. Ростовцевой,

певцомлюбителем И. В. Луначарским — братом Анатолия Васильевича

Луначарского.

Дружбой со Стасовым и Римским-Корсаковым Шаляпин очень дорожил,

ценил он и их советы. Уже став знаменитостью, Федор Иванович всегда с

благодарностью вспоминал о том, как поддержали его, совсем еще молодого

певца, великий критик и великий композитор.

Гастроли в Петербурге весной 1899 года стали огромным событием в жизни

Шаляпина. Римский-Корсаков записал в «Летописи моей жизни», что именно со