Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

Сели.

Речь начал держать Дементьев:

— Мы, лояльная крестьянская организация фронта, хотим в своей работе принести посильную помощь фронту. Для того чтобы наша работа была продуктивной, а от нашей работы зависит настроение солдат фронта, среди которых девяносто пять процентов крестьян, надо, чтобы штаб фронта обеспечил нас средствами для работы.

— Что же вы конкретно просите? — осведомился Сытин.

— Помещение для комитета — раз, квартиры для членов этого комитета — два и отпуск пяти тысяч рублей на первоначальные организационные нужды — три.

— Немного, — протяжно произнес Сытин. — Начну с последнего. Пяти тысяч, конечно, генерал Щербачев отпустить не сможет. Я думаю, что вы должны жить на кредиты по сметам Всероссийского совета. Но аванс на развитие работы, так, примерно, в сумме полутора-двух тысяч рублей, конечно, генерал Щербачев дать сможет. Помещение для комитета — вопрос более трудный. Вы знаете, как забиты Яссы. Здесь и королевский двор, здесь и ставка фронта, масса эвакуированных жителей из городов, занятых немцами. Магазин какой-нибудь смогу дать.

— Мы имеем магазин, — ответил Дементьев, — но он мало удовлетворителен. Тесно, холодно. Наступает зима…

— Да, да, я понимаю вас, — перебил его Сытин. — Но я затрудняюсь сказать вам, где бы можно было найти лучшее помещение. Вы знаете, что все более или менее подходящие помещения заняты организациями, которые создались в период революции. Но мы вам так сочувствуем, что я прикажу коменданту штаба отыскать подходящее для вашей работы помещение.

Мы поблагодарили наклонением головы.

— Теперь насчет вашего размещения. Сколько вас, членов комитета?

— Одиннадцать.

— Вот видите, одиннадцать. Вы как же хотите, чтобы каждый имел отдельный номер?

— Если трудно дать отдельные, — сказал Дементьев, — то хотя бы один на двоих.

— Это упрощает вопрос. А может быть на первое время вы согласились бы пользоваться втроем одним номером? Я полагаю, что номера три-четыре мы сможем вам выкроить. К тому же, вероятно, не все члены комитета будут постоянно налицо. Часть, вероятно, будет в командировках. Три номера я прикажу отвести в гостинице штаба фронта.

— Мало, нам надо по меньшей мере пять.

— Пока я смогу дать только три. Как только будет свободнее, мы вам еще дадим.

— А как же насчет первого вопроса? — спросил Дементьев. — Когда можно реализовать ваше сочувственное к этому отношение?

— Немедленно, после моего доклада генералу Щербачеву.

— Когда это будет?

— Я сегодня буду с ним обедать и по этому вопросу поговорю. Ваш телефон, господа?

— Простите, господин генерал, мы упустили из виду, что нам и телефон крайне необходим.

— Да, это необходимая вещь. Я сейчас же сделаю распоряжение. Еще имеются вопросы?

— Больше нет, благодарим вас.

— Очень рад был с вами познакомиться.

Сытин встал из-за стола, протягивая нам по очереди руку.

На этом расстались.

На следующий день нам сообщили из комендатуры штаба, что для членов комитета отводятся три номера в центральной гостинице, что в дополнение к занимаемому нами помещению канцелярского магазина нам еще прибавляют магазин в этом же здании, через одну комнату, и, наконец, что генерал Щербачев согласился отпустить тысячу рублей авансом в счет тех кредитов, которые могут поступить из центра.

Итак, деньги есть, помещение есть, теперь надо, чтобы наш центральный исполнительный комитет был признан в качестве самостоятельной фронтовой организации. Для этого надо поехать в Питер в военное министерство и заручиться оттуда всяческим содействием, мотивируя тем, что Румынский фронт весьма отдален от Питера, и без такой серьезной организации солдаты фронта обойтись не могут.

Большинство высказалось за необходимость поставить в Питере вопрос об отпуске средств, необходимых для ведения культурно-просветительной работы на фронте, с одной стороны, и для создания самостоятельной газеты «Солдат-крестьянин», с другой.

Кого послать?

Учитывая, что я уже бывал в Питере, знаком с работниками Крестьянского совета и просветительного отдела военного министерства, единогласно постановили командировать меня.

Десятого октября, напутствуемый всяческими пожеланиями, заручившись местом в штабном вагоне, я выехал в Питер.

За Киевом, на одной из остановок неожиданно столкнулся с эшелоном 3-й дивизии. По распоряжению штаба главнокомандующего вся дивизия перебрасывается на Западный фронт в район Невеля.

Причины переброски дивизии солдатам неизвестны: имеется ряд предположений: первое, что дивизия должна подкрепить ослабевшие части Западного фронта; по другой версии — должна составлять резерв в тылу этого фронта на случай возможного наступления немцев на Петроград, и, наконец, последняя версия, чтобы с ее помощью удерживать питерский гарнизон от выступлений против Временного правительства. Каждая из версий имеет свое обоснование, но верного назначения дивизии никто не знает.

Приехав в Петроград, остановился в помещении Крестьянского совета, в комнате заведующего солдатской секцией Гвоздева. Настроение обитателей дома на Фонтанке шесть растерянное. Все выбиты из колеи. В ряде комнат происходят вялые заседания различных комиссий.

Со дня на день ожидается выступление большевиков; по словам Гвоздева, имеются агентурные сведения, что скрывавшиеся Ленин и Зиновьев прибыли в Петроград, находятся где-то в рабочих кварталах, подготовляя вооруженное восстание, намеченное будто бы на 20 октября.

По распоряжению президиума Крестьянского совета, весь наличный состав его членов вооружен револьверами; в самом здании совета установлено несколько пулеметов.

Наступило 20 октября. Холодный, студеный день. Заметно повышенное нервное настроение офицеров, солдат, рабочих обывателей.

Однако никакого выступления не произошло.

— Очевидно, — говорил Гвоздев, — большевики не настолько сильны, чтобы выступить против Временного правительства с одним питерским гарнизоном. Фронт вряд ли поддержит выступление большевиков, особенно после только что закончившегося демократического совещания.

— А как настроены питерские рабочие? — спросил я Гвоздева.

— В Питере все за большевиками идут, но ведь Питер не вся страна.

Закончив свое дело по подбору литературы, переговорив в военном министерстве об утверждении фронтового крестьянского совета, я решил вернуться на фронт, заехав в деревню.

27 октября, после двухдневного пребывания в деревне, отправился на станцию Епифань, чтобы двинуться в Яссы.

На станции узнал ошеломляющие новости: Временное правительство свергнуто, образован Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным.