Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Основную угрозу для новой России представляли, при всём при том, два «белых» режима: «южный» режим Алексеева – Деникина – Врангеля и «сибирский» режим Колчака. И тут надо понимать следующее…

Если коренные социальные перемены совершаются в интересах не менее 70 % населения, то эти перемены следует признать необходимыми, назревшими и полностью социально оправданными.

Не так ли?

Но в обществе, где велико социальное неравенство, коренные положительные перемены в интересах 70 % неимущего населения почти автоматически означают коренное ухудшение положения 5—10 % имущего населения.

Это тоже понятно.

В России с её примерно 150 миллионами тогдашнего населения даже 5 % давали абсолютную цифру в 7–8 миллионов человек, которым революция однозначно несла лишения, резкое – до катастрофического, снижение социального и жизненного уровня… Уже в Декрете о земле, опубликованном 28 октября (старого стиля) 1917 года на первой полосе «Известий Центральнаго Исполнительнаго Комитета и Петроградскаго Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» было ясно сказано:

« За пострадавшими от имущественного переворота признаётся лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования».

Иными словами: «Кто не работает, тот не ест»…

Могло ли это понравиться десятку миллионов тех, кто или вообще ел, не работая, или – так или иначе работая, ел не просто досыта, а обжирался?

Всего 10 % от этих миллионов, взявшись за ружьё, составили бы миллионную армию! И этот миллион дрался бы не за справедливые интересы народа, а за возврат собственных несправедливых привилегий… Причём этому миллиону объединиться было легче – эти знали, за что идёт война!

(В скобках замечу, что непосредственно военные действия часто вели с обеих сторон далеко не миллионные массы войск, но тут уж многое объяснялось спецификой боевого снабжения. По оценкам экспертов в Первую мировую войну пехотный полк за день активного боя расходовал до двух с половиной миллионов патронов! Позволить себе такую роскошь не могли ни «красные», хотя они имели ряд патронных заводов, ни «белые», хотя один только Колчак получил в августе 1919 года от США 92 миллиона винтовочных патронов).

Нельзя забывать и то, что социальное сознание масс и до Октября 1917 года, и после Октября 1917 года по мере сил деформировали эсеры в деревне и меньшевики – в городе. Поэтому, например, немало рабочих казённых уральских заводов – таких как Ижевский, Мотовилихинский, воевали некоторое время в «Народной армии Комуча», а потом – у Колчака. Здесь сказались как агитация меньшевиков, так и относительно неплохое положение рабочих оружейных заводов.

Но даже «историки»-антисоветчики вынуждены признавать, что «красные» смогли привлечь в Красную Армию около 1 миллиона рабочих, в том числе почти полмиллиона – промышленных, а в «белых» войсках служило приблизительно 70 тысяч рабочих.

Фельдман М. А. Рабочие Урала в составе Красной и Белой армий. Вопросы истории., № 9, 2013 г., с. 60.

На основании последнего факта кое-кто делает вывод о якобы «несостоятельности попыток представить рабочих промышленности как единое целое» [1040], однако цифры, приводимые «ниспровергателями мифов», их же и опровергают. Соотношение «100 к 7» в пользу Ленина для той исторической ситуации убедительно доказывает почти полную его поддержку рабочими.

Да – не полную, а почти полную, но могло ли тогда быть иначе?

Так вот, если понимать выше сказанное, то становится ясным и то, что интересы всех граждан России Ленин не мог выражать объективно – в обществе, социально расслоенном на имущее меньшинство и неимущее трудящееся большинство (где тоже имеется некоторое расслоение), это просто невозможно!

Если ты желаешь мира хижинам, то ты вынужден объявить войну дворцам и особнякам – если дворцы и особняки не сдаются!

Но они ведь и не сдавались.

Ленин ставил перед Россией задачу построения такого общества, которое обеспечивало бы интересы всех ста процентов трудящейся массы, но в той исходной России, которую получил под начало Ленин, далеко не вся даже трудящаяся масса его поддерживала. В целом симпатии и поддержка масс всегда были на стороне Ленина, но в один и тот же момент по одним вопросам он мог иметь почти полное одобрение – как в вопросе о земле, а по другим вопросам – одобрение половинчатое, – как в вопросе о необходимости твёрдых цен на хлеб, например…

Жёсткая политика большевиков по подавлению сопротивляющегося меньшинства определилась не сразу и даже очень не сразу. И жёсткость оказывалась вынужденной реакцией… Так, противники большевиков обвиняли их в подавлении свободы печати, но реально тут всё было иначе. Возьмём, например, меньшевистскую ежедневную газету «Вперёд» – орган Московской организации, а со 2 апреля 1918 года – орган Центрального комитета меньшевиков, в редакцию которого входили Мартов, Дан, Мартынов-Пикер… 10 мая 1918 года газета была по постановлению ВЧК закрыта, однако уже 14 мая возобновлена под названием «Всегда Вперёд!» И затем она после нового перерыва издавалась в январе 1919 года, а окончательно была закрыта по постановлению ВЦИК за откровенно контрреволюционную направленность лишь в феврале 1919 года…

Многое, многое в демократических преобразованиях, начинавшихся в Советской России, порушила как гражданская война, так и неумная позиция оппонентов Ленина из числа социал-демократов. Ведь ещё в апреле 1918 года те же Фёдор Дан и Юлий Мартов были членами ВЦИК… Сколько раз они яростно возражали там Ленину, сколько раз они противодействовали ему, и каждый раз набивали себе на этом шишки.

И каждый раз – без должных выводов для себя… Вместо борьбы за преобразование России вместе с Лениным и народом они выбрали борьбу против Ленина, а это означало – и против народа.

Есть и более показательный пример: центральный орган партии кадетов (!!) «Речь», закрытый по постановлению Петроградского ВРК от 26 октября (8 ноября) 1917 года, выходил под различными названиями: «Наша Речь», «Свободная Речь», «Век», «Новая Речь» и «Наш Век» до августа 1918 года – почти год после Октябрьской революции! [1041]

Да, кадетской «Речи» после Октября 1917 года пришлось выступать под «псевдонимами» – как большевистской «Правде» до Октября 1917 года. Но «Речь» никто не громил – её просто закрыли тогда, когда она продолжала быть подстрекательской в стране, объявленной военным лагерем.

«Красный» же террор стал не лозунгом, а фактом лишь после убийства в Петрограде председателя ПетроЧК Урицкого и покушения Фанни Каплан на Ленина. Да и то размеры этого террора преувеличивают – как всегда бывает у демократов, на порядок, то есть – минимум в десять раз.