Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Это было сказано ещё до Генуи и до голода 1921–1922 годов в самой России… А когда голод пришёл в Россию, Запад повёл себя по-людоедски… Владимир Маяковский весной 1922 года написал стихотворение «Сволочи», опубликованное в «Известиях» под смягчённым названием «Слушайте!», где были и такие строки:

Увы, «белой» и «золотой» сволочи бифштексы, запиваемые шампанским, шли впрок. Да и тот широкий концессионный план, на который рассчитывал Ленин, реализовать не удалось – Запад не очень пожелал содействовать восстановлению Советской России.

Ряд соглашений – с Германией, и даже с Америкой, заключить удалось ещё при жизни Ленина, однако лишь позднее нарастание кризисных явлений в экономике Запада и всё большее развитие деловых связей между Германией и РСФСР (СССР), подвигло Америку на участие в советских пятилетках. Но – уже не в форме ненужных нам концессий (всё надо делать вовремя), а в форме прямых поставок оборудования, вплоть до новых заводов.

Однако суть сказанного Лениным в 1920 году не только не устарела, но вполне может быть (и даже должна быть) программой для завтрашнего планетарного дня…

Ленин говорил:

– Мировое хозяйство требует реорганизации. И Советская республика выступает с этим планом реорганизации, с этим совершенно деловым, бесспорным, осуществимым предложением: «Вы умираете от голода при капитализме, несмотря на чудовищные богатства техники, – мы имеем возможность, соединяя вашу технику с нашим сырьём, разрешить кризис, но помехой являются капиталисты. Мы предлагаем им это сделать, а они тормозят, срывают»… Есть возможность восстановить мировое хозяйство и поднять всемирную технику, если вступить в правильные отношения с нами [1299].

Собственно, это была идея глобализации, но глобализации социалистической, когда реорганизация мирового хозяйства имеет результатом не ещё большее обогащение богатых, и ещё большее обнищание нищих – как это имеет место сегодня… Результатом реализации идей Ленина может быть иное мировое хозяйство – одинаково работающее на благо всего человечества и развивающего всё человечество.

Фактически, уже тогда Ленин выдвигал и идею мирного сосуществования социализма и капитализма в рамках экономического и социального (а как же!) соревнования.

Капитал выбрал путь блокады, диверсий, новых войн…

Ленин ли в том виноват?

Капитал, напуганный Октябрём, делал ставку на националистический популизм, и Бенито Муссолини в Италии первым сумел увести итальянцев на этот путь уже в начале 20-х годов. 1 ноября 1922 года группа фашистов произвела налёт на Торговый отдел Представительства РСФСР в Италии и ворвалась в кабинет уполномоченного Наркомата внешней торговли. Угрожая револьверами налётчики вывели на лестницу одного из служащих и расстреляли.

В тот же день Представительство РСФСР в Италии направило в МИД Италии ноту протеста, а Ленин писал Чичерину:

« Т. Чичерин! Не придраться ли нам к Муссолини и всем (Воровскому и всему составу делегации) уехать из Италии, начав травлю её за фашистов?

Сделаем международную демонстрацию.

Повод к придирке удобный: вы наших били, вы дикари, черносотенцы хуже России 1905 года и т. д.

По-моему следует.

Поможем итальянскому народу всерьёз » [1300].

Увы, Ленин слишком хорошо думал о народах Европы – пролетарской солидарности они предпочли соглашательство… Алчность элиты с одной стороны, политический самообман основной европейской массы с другой стороны вели Европу к государственному фашизму и государственному нацизму. А в итоге – к войне, ещё более кровавой и ужасной, чем Первая мировая.

Но Ленин ли был виноват и в этом?

20 ноября 1922 года в Швейцарии, в Лозанне, открылась международная конференция для обсуждения мирного договора с Турцией и установления режима черноморских проливов. 24 ноября 1922 года РСФСР заявила, что не признбет никаких решений в Лозанне без участия России.

С советской Россией считались всё больше – например, с 20 сентября по 10 октября 1922 года Россию с полуофициальным визитом посетил лидер партии радикал-социалистов, мэр Лиона и будущий премьер Франции Эдуар Эррио (1872–1957). Он побывал в Москве, Петрограде, Нижнем Новгороде и после поездки начал выступать за сближение Франции с Россией, а 10 ноября потребовал полноправного допущения России на Лозаннскую конференцию.

27 октября 1922 года Ленин дал интервью корреспонденту «Обсервер» и «Манчестер Гардиан» М. Фарбману, где на вопрос о том, не являются ли переговоры с Эррио поворотом России к соглашению с Францией против Англии, ответил, что считает «вполне возможными» «вполне дружественные отношения с обеими державами» [1301].

Сам факт такой постановки вопроса говорил о многом. Россия вновь становилась фактором европейской политики и участницей европейского «ансамбля».

Интересовался Фарбман и мнением Ленина относительно ближневосточной политики – мол, участие России в ней, это дело престижа или реальных интересов? Ленин дал следующий ответ, который не мешало бы знать и усвоить и современным дипломатам:

«Участие России в разрешении ближневосточного вопроса я считаю ни в коем случае не делом престижа. Я надеюсь, что всей нашей международной политикой в течение пяти лет мы вполне доказали, что к вопросам престижа мы относимся совершенно равнодушно и никогда не способны выдвигать какое бы то ни было требование или ухудшать действительные шансы мира между державами только из-за престижа. Ни в одной державе нет в народных массах такого равнодушия и даже такой готовности встретить вопрос престижа как престижа самой весёлой насмешкой…» [1302]

Ответ же на вопрос Фарбмана: «Какова русская программа разрешения вопроса о проливах?» Ленин начал тоже так, как не смог бы ответить ни один буржуазный политик: «Во-первых, удовлетворение национальных стремлений Турции…»

Черноморские проливы в системном отношении принадлежат всему миру, но территориально и европейские, и азиатские берега этих проливов принадлежат Турции, поэтому ответ Ленина бил «в точку». Но очень ли великие державы были склонны считаться с интересами Турции?

Ленин же был не просто склонен, он из них исходил!

А далее Ленин заявил, что, во-вторых, «наша программа заключает в себе закрытие проливов для всех военных кораблей в мирное и военное время», а в-третьих, «состоит в полной свободе торгового мореплавания»…

Что здесь было аморального?

В том же интервью Ленин сказал:

«Пацифистских фраз, разговоров и заверений, иногда даже клятв против войны раздаётся во всём свете необыкновенно много, а готовности сделать действительные шаги, даже самые простые, для обеспеченности мира, мы встречаем в большинстве государств, и особенно современных цивилизованных государств, необыкновенно мало» [1303].