Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Но оставались же ещё и национальные амбиции! А кто является их носителем? Известно кто – „образованные“ слои „нации“, „элита“…

Простые люди в республиках были от этого далеки, зато амбиции переполняли „партийных интеллигентов“ типа Мдивани, не говоря уже об интеллигентах беспартийных, националистические претензии которых были вообще беспредельными, как и гражданская безответственность.

Проект Сталина поддержали в ЦК компартий Азербайджана и Армении, белорусы колебались, в украинском ЦК от обсуждения проекта уклонялись, а Мдивани бурно протестовал.

23 и 24 сентября 1922 года комиссия ЦК заседала под председательством Молотова, и проект Сталина был принят, всё же, единогласно за основу. При воздержавшемся Мдивани.

А 26 сентября Ленин в Горках беседовал со Сталиным, после чего обратился к Каменеву:

„ т. Каменев! Вы наверное уже получили от Сталина резолюцию его комиссии о вхождении независимых республик в РСФСР…

Я беседовал об этом вчера с Сокольниковым, сегодня со Сталиным. Завтра буду видеть Мдивани (грузинский коммунист, подозреваемый в „независимстве“).

По-моему, вопрос архиважный. Сталин имеет немного устремление торопиться. Надо Вам… подумать хорошенько; Зиновьеву тоже …“ [1325]

На первый взгляд, можно подумать, что Ленин в ходе беседы со Сталиным с ним разругался, и апеллирует к Каменеву и Зиновьеву.

Но, во-первых, Сталин вообще не имел склонности к склоке с кем-бы то ни было, а уж с Лениным – тем более (да ещё и с Лениным, только-только оправившимся от болезни).

Во-вторых, в том же письме Ленина есть и такие строки: „ Одну уступку Сталин уже согласился сделать “…

Речь шла о замене в параграфе 1-м слов о вступлении республик в РСФСР на слова: „Формальное объединение вместе с РСФСР в Союз Советских Республик Европы и Азии“. Именно последнюю формулу Ленин использовал в своём письме от 26 сентября, что позволяет предположить, что это, не самое удачное, название союзного государства было, похоже, Лениным и предложено.

Ленин предлагал и другие поправки, ненужность которых, как я понимаю, сам же вскоре и понял. Что же до поправки насчёт того, что надо закрепить в будущем договоре не вступление остальных республик в Российскую Федерацию, а объединение всех республик, включая Российскую Федерацию, в общее союзное государство, то эта поправка Ленина была тогда политически разумной, и Сталин её принял.

Так или иначе, Сталин сообщил Ленину 26 сентября 1922 года, что готов отложить внесение резолюции в Политбюро до возвращения Ленина в Москву, которое планировалось на начало октября.

Существенно и то, что Ленин написал письмо Каменеву после беседы со Сталиным, и из текста письма следует однозначный вывод: эта беседа была не спором глухого со слепым, а товарищеской дискуссией, в результате которой идея объединения прошла дополнительную предварительную „обкатку“.

То есть, шёл нормальный рабочий процесс выработки важнейшего решения. И мнение Ленина о якобы „торопливости“ Сталина имело не принципиальный, а текущий характер. До 26 сентября Ленин и Сталин встречались ещё и 12 сентября, и об этой встрече Сталин написал в „Правде“. Причём из его заметки – позднее о ней будет сказано отдельно – однозначно можно было понять, что атмосфера их беседы была самая дружеская и непринуждённая.

При всем при том в ситуации образовался опасный – не столько для будущего СССР, сколько для здоровья Ленина, – „подводный камень“. Возник так называемый „грузинский вопрос“ – с осени 1922 года обострился конфликт между 1-м секретарём Закавказского крайкома Орджоникидзе и грузинскими партийными „верхами“ во главе с Поликарпом Мдивани (1877–1937).

Мдивани работал в партии с 1903 года, но был, если говорить коротко, склочником, националистом, сепаратистом и дрянью… Вначале он был вообще против идеи СССР и проводил линию на обособленность Грузии. Затем стал претендовать на особое место в будущем СССР, настаивая на прямое, а не через Закавказскую Федерацию, вхождение Грузии в будущий СССР и т. д.

Мдивани не был настолько крупной величиной, чтобы входить в круг внимания непосредственно Владимира Ильича. Тем не менее, кое-кто (?) настойчиво вводил Мдивани в его поле зрения.

Зачем?

Не исключаю, что затем, чтобы вовлечь Ленина в разбор склоки, который никак не способствовал бы укреплению его здоровья.

27 сентября 1922 года Ленин встречался с Мдивани, 28 сентября – с Орджоникидзе, а 29 сентября – с членами грузинского ЦК Окуджавой, Думбадзе и Цинцадзе. И, похоже, эмоции грузин-провокаторов (исключая Орджоникидзе) взвинтили Ленина. 2 октября 1922 года он возвращается из Горок в Москву, а 6 октября пишет в записке Каменеву:

„Т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба (в прямом смысле слова, у Ленина образовался флюс, – С.К .), съем его всеми здоровыми зубами.

Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди

Русский

Украинец

Грузин и т. д.

Абсолютно!

Ваш Ленин “ [1326]

При этом главными „великорусскими шовинистами“ оказывались… грузины Джугашвили-Сталин и Орджоникидзе, на которых Ленину жаловался Мдивани с присными.

А то, что Ленин адресовался к Каменеву, позволяет предполагать: с одной стороны – каменевско-зиновьевскую интригу как против Сталина, так и против Ленина, а с другой стороны – протежирование Каменевым грузинских склочников в рамках всё той же интриги.

И тут же нервы Ленину вздёрнули дополнительно Бухарин с компанией, поведя кампанию против монополии внешней торговли.

Возможно, это было и случайным совпадением, но объективно действия Каменева и Бухарина били по только-только восстановленной работоспособности Ленина и по его здоровью.

Не прошло и месяца, а группе Мдивани опять удалось спровоцировать Ленина – 22 ноября члены грузинского ЦК подали в отставку. И 24 ноября Секретариат ЦК РКП(б) – по сути, Сталин, принял решение о назначении комиссии для посылки в Тифлис в составе: Ф. Э. Дзержинского (председатель), Д. З. Мануильского и В. С. Мицкевича-Капсукаса.

Любопытно, что 24 ноября Ленин был на заседании Совета Труда и Обороны, а перед заседанием беседовал с Каменевым. И когда вечером Ленину принесли на голосование решение Политбюро по составу комиссии, он от голосования воздержался.

Похоже, всё это ему начинало надоедать…

25 ноября 1922 года комиссия во главе с Феликсом Дзержинским выехала в Тифлис. Тогда и случилось так, что Серго Орджоникидзе в присутствии членов комиссии дал заслуженную оплеуху мдиванскому прихлебателю Кобахидзе. Дзержинский, а потом и Сталин поддержали (не оплеухами, конечно) Орджоникидзе.