Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

В этом и только в этом будет наша надежда. Только тогда мы в состоянии будем пересесть, выражаясь фигурально, с одной лошади на другую, именно с лошади крестьянской, мужицкой, обнищалой, с лошади экономий, рассчитанных на разорённую крестьянскую страну, – на лошадь, которую ищет и не может не искать для себя пролетариат, на лошадь крупной машинной индустрии, электрификации, Волховстроя… [1489]

Приводя это место ленинской статьи, западный «биограф» Ленина Луис Фишер, заключает: «Таково было последнее слово Ленина, появившееся в печати. Человек, написавший эти пять статей, был опечаленным человеком, он тонул в неразрешимых проблемах, он чувствовал себя беспомощным»? (Фишер Л. Жизнь Ленина. В 2 т., т.2, гл. 24–52. М., Книжная лавка – РТР. 1997 г., с. 483) .

Каким, всё же, нравственным глухарём надо быть (второй вариант – изощрённым негодяем), чтобы, хорошо зная все политические и жизненные обстоятельства последних лет Ленина, зная его натуру и зная все пять последних его статей, дать всему этому ту оценку, с которой только что познакомился читатель. Одно здесь могу сказать:

– Тьфу!

Вторую половину декабря 1922 года, январь и февраль 1923 года Ленин провёл в своей кремлёвской квартире, восстанавливая работоспособность, занимаясь диктовками и выполняя предписания врачей…

Врачей у него тогда перебывало немало: уже знакомые нам профессора Розанов, Крамер, профессора Бехтерев, Очкин, Осипов из Военно-медицинской академии, немецкий невропатолог, психиатр и нейрохирург Фёрстер, вызванный из Германии, доктора Елистратов, Вейсброд и Левин…

Последнего прошу читателя запомнить особо – о нём рассказ ещё будет.

Судя по записям дежурных секретарей – Фотиевой и Володичевой, состояние Ленина прогрессивно улучшалось. Весь февраль 1923 года он был занят диктовкой «Лучше меньше, да лучше», а также переработкой надиктованного текста… Знакомился с рядом материалов, в том числе – по «грузинскому» вопросу.

А дела в стране и в партии шли своим чередом, и шли – особенно в партии – не сказать, чтобы вполне благополучно.

Сталин в феврале был занят многим, начиная с текущих дел, но – не только. Так, 4 февраля 1923 года он внёс в Политбюро ЦК предложение о создании в составе ЦИК СССР второй палаты – органа, прямо представляющего интересы всех народов СССР.

Дело в том, что 10 января 1923 года ЦИК образовал Конституционную комиссию для подготовки Конституции СССР. Конституция была принята 31 января 1924 года – через десять дней после смерти Ленина – на 2-м Всесоюзном съезде Советов, и она предусматривала двухпалатный ЦИК, состоящий из Совета Союза и Совета Национальностей.

Этот сталинский принцип построения высшей законодательной власти выдерживался почти семьдесят лет. Две палаты образовывали ЦИК СССР, потом – Верховный Совет СССР, и даже первый Верховный Совет РФ, расстрелянный осенью 1993 года Ельциным, состоял из Совета Республики и Совета Национальностей.

Не думаю, что больной Ленин знал о законодательной инициативе Сталина, автоматически снимающей с того подозрения в «великодержавном» прорусском «шовинизме»… Сталин Ленина от лишних нагрузок берёг, а оппонентам Сталина обелять его перед Лениным было ни к чему.

В том же феврале 1923 года Сталин работал и над большой статьёй «К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов». Основанная на материале лекций, читанных Сталиным в рабочем клубе Пресненского района и во фракции коммунистов в Университете имени Свердлова, статья 14 марта 1923 года была опубликована в № 56 «Правды», посвящённом 25-летию РКП(б).

Внешне чисто программная, без намёков на злобу дня, без упоминания тех или иных личностей, эта статья шла вразрез с представлениями о стратегии и тактике РКП(б), имевшимися у троцкистов. И отсутствие Ленина в рабочем строю начинало всё более сказываться.

Однако, даже заболев, Ленин – пока сохранял возможность словесно выражать свои мысли – на ситуацию влиял.

И вот тому ещё один пример…

Осенью 1922 года Ленин предлагал Троцкому стать одним из его заместителей по Совнаркому, но Троцкий отказался. Отказался он и от подобного предложения Сталина.

Ещё бы!

Троцкий не рвался заниматься оперативной работой – он желал давать указания и был не прочь встать во главе Госплана… Однако Госплана диктующего и предписывающего, с законодательными функциями…

Во времена Троцкого не было великой науки мэрфологии, но Лев Давыдович, похоже, интуитивно догадывался о существовании закона Вейлера: «Никакая работа не сложна, если её выполняете не вы», а также закона Х. Л. Менкена: «Кто может – делает, кто не может – учит» с дополнением Мартина: «Кто не может учить – управляет».

Троцкий, как и Зиновьев с Бухариным, а отчасти и Каменев, не стремились делать (они этого не умели), а стремились управлять (чего, увы, тоже не умели). Сталин же делал, управляя …

Ленин не знать этого не мог по всему своему «советскому» опыту, но знал он и то, что Троцкий влиятелен. И поэтому Ленину, прикованному к постели, приходилось прибегать к дипломатии и уловкам. Скажем, известное читателю надиктованное письмо «О придании законодательных функций Госплану» Ленин выстроил тонко.

С первых же строк он заявил, что «эта мысль выдвигалась тов. Троцким», что он, Ленин, был её противником, но «по внимательном рассмотрении» находит, что «тут есть здоровая мысль»…

И тут же, в том же письме, Владимир Ильич пресекал, по сути, «госплановские» поползновения Троцкого, заметив: «В этом отношении, я думаю, можно и должно пойти навстречу тов. Троцкому, но не в отношении председательства в Госплане… особого лица из наших политических вождей»…

То есть, вполне разумную идею Троцкого об усилении государственной роли и значения Госплана Ленин поддержал, а претензии Троцкого на усиление лично его роли в государстве – нет.

Ленин сказал и более определённо:

«„Я думаю, что во главе Госплана должен стоять человек… научно образованный…по технической либо агрономической линии, с… многими десятилетиями измеряемым, опытом практической работы в области либо техники, либо агрономии…“, а потом прибавил ещё раз: „Во главе такого учреждения не может не стоять лицо с большим опытом и всесторонним научным образованием по части техники. Администрирующая сила тут по сути дела должна быть подсобной.“…

Предложенный Лениным в декабре 1922 года критерий однозначно оставлял Троцкого вне круга претендентов на руководство Госпланом. Какой уж там у „товарища Троцкого“ десятилетиями измеряемый опыт практической работы в области техники или агрономии!..

Но этим конфликт – теперь уже заочный – между Лениным и Троцким в начале 1923 года не ограничивался. В своих последних письмах от декабря 1922 года Ленин предлагал резко увеличить число членов ЦК до пятидесяти и даже до ста с привлечением рабочих, мотивируя такой шаг как гарантию от „опасности раскола от какой-нибудь неосторожности“.