Виктор Цвиркун - Соратник Петра Великого. История жизни и деятельности Томы Кантакузино в письмах и документах

Уже в первых числах августа 1712 г. из-за недостатка денег Петр I предписал фельдмаршалу Б. П. Шереметеву наполовину сократить численность молдавских формирований, оставив при армии только один полк в количестве 250 человек [157]. Этим же указом велено было отпустить «в свои домы на Дон» все донские казачьи полки [158].

Тем не менее, вопреки распоряжениям монарха, фельдмаршал удержал при своем корпусе волосскую хоронгвь, мотивируя свои действия военной необходимостью [159].

Несмотря на веские доводы и многочисленные обращения к Петру I, ему всё же пришлось подчиниться воле царя. В корреспонденции к Петру от 10 октября 1712 г. Б. П. Шереметев сообщал: «Донские казаки и половина рядовых волохов, французы, гусары <���речь идет о венгерской и польской гусарских ротах, нанятых на русскую службу на период военных действий с турками. – В.Ц. >; венгерская пехотная рота, по указу вашего величества отпущены [160], хотя о том прежде сего доносил, чтобы оных задержать, но мне их довольствовать стало нечем, весьма обеднели и обесконели, а заслуженного им жалования не дано, и вновь не дают» [161].

К октябрю того же года в числе молдавских формирований осталось только 176 человек. Однако и они, как свидетельствует рапорт Б. П. Шереметева на имя царя, «в скором времени также были отпущены в свое отечество» [162].

Единственным оставили на русской службе в корпусе фельдмаршала молдавский легкоконный полк. По повелению царя командование над ним было возложено на полковника Филиппа Апостола-Кигеча [163]. Поскольку в его состав были зачислены почти все обер– и унтер-офицеры упраздненных полков и хоронгвей [164], в том числе из команды Т. Кантакузино, это формирование вполне может быть отнесено к первым кадрированным частям русской армии.

Русское правительство, вынужденное из-за скудости финансовых возможностей сокращать до минимума численность легкоконных полков из выходцев балкано-дунайских стран, тем не менее не оставляло без внимания возвращавшихся на родину молдаван, валахов, сербов и др.

Особым распоряжением Петр I потребовал от Сената и Посольского приказа произвести обязательную выплату «отпускаемым ими заслуженного жалования, чтоб они благодарны были и могли до своих краев прибыти» [165].

Сохранение в составе русской армии молдавских и сербских офицеров является, на наш взгляд, абсолютно логичным и обоснованным шагом. Предоставляя им службу, русское правительство, естественно, действовало из прагматических соображений, руководствуясь в первую очередь военно-политическими интересами страны.

Не исключая в будущем возможность новых столкновений с Османской империей, российский монарх и его сподвижники намеревались использовать молдаван и сербов в качестве центрообразующих элементов новых формирований, когда «могли б те офицеры их волохов к войску затягать» [166].

Наряду с молдавским легкоконным полком при армии были оставлены и четыре сербские роты численностью 239 человек [167]. Во главе каждой находился капитан. Архивные документы позволяют назвать имена их командиров: Марк Веришанин, Василий Булукбаш, Михайла Брашовян и Хорват Руж [168].

Согласно документальным свидетельствам того периода, этнический состав упомянутых полков и рот, вопреки их наименованиям, был далеко не однородным, поскольку в первых, помимо молдаван, состояли сербы, украинцы, валахи [169], а в составе вторых встречались молдаване, македонцы, венгры и др. [170]

Вышеприведенные сведения полностью противоречат мнению российского историка В. М. Хевролиной о том, что «после окончания военных действий иностранные добровольческие формирования (венгерские, молдавские) были распущены», в то время как «сербские роты еще длительный срок оставались в составе корпуса <���Б.П. Шереметева. – В.Ц. >» [171].

Вслед за сокращением полков 25 октября 1712 г. последовало распоряжение канцлера Г. И. Головкина о приписании, согласно указу Петра I, к легкоконному полку Ф. Апостола-Кигеча валашского отряда полковника Гине, бывшего в составе корпуса Т. Кантакузино и прибывшего в Россию после взятия Браильской крепости [172].

По сведениям царского комиссара генерал-майора Л. Чирикова, «учинившего 17 декабря 1712 генеральную капитуляцию» с переформированными легкоконными командами, общая численность молдаван, сербов и валахов в русском войске составила 526 человек, которым полагалось выдавать годового жалования 16 044 рубля [173].

Восстановив с султанским двором в апреле 1712 г. заключенный на Пруте мир, российское правительство не было, однако, гарантировано от повторного его разрыва и нового столкновения с Портой. В связи с этим сохранялись и упрочивались тайные связи и корреспонденция с церковно-религиозными, политическими и военными деятелями Сербии, Черногории, Молдавского и Валашского княжеств [174], чтобы в дальнейшем использовать их как союзников в борьбе с Османской империей.

В то же время весьма важная роль отводилась офицерскому корпусу молдавского полка и сербских рот, с помощью которых осуществлялась связь с прорусскими силами в балкано-дунайских землях [175]. В случае возобновления войны предполагалось при их содействии осуществлять призыв в русскую армию молдаван, валахов, сербов и др. [176]Правомерность такой политики полностью подтвердили события конца 1712 – начала 1713 гг.

После повторного заключения мирного договора весной 1712 г. русские войска окончательно покинули территорию Речи Посполитой, силой эвакуировав из Правобережной Украины местных жителей и казаков. Этим не замедлили воспользоваться Карл XII и Станислав Лещинский.

Шведский король подкупом пытался переманить на свою сторону коронные польские войска, в то же время Я. Гудзиньский, сторонник С. Лещинского, пройдя с пятитысячным отрядом через Молдавское княжество в Польшу, развернул там антирусскую агитацию в пользу шведской короны [177].

Предпочитая контроль над польскими коммуникациями новому конфликту с Портой, Петр I, предварительно оповестив шляхту о том, что султанский двор не имеет права считать преследование «станиславчиков» поводом к разрыву мирного договора, вернул часть своих полков в Померанию, где совместно с коронными посполитыми войсками разбил наголову отряд Я. Гудзиньского [178].

Вопреки надеждам царя, султан Ахмед III воспринял известие из Померании как факт нарушения условий мирного договора и вновь, уже в третий раз, объявил России войну. В отличие от предыдущих разрывов Прутского договора, нынешний был осложнен новыми притязаниями Порты, требовавшей от русского двора немедленного вывода всех войск из Речи Посполитой, а заодно и уступки всей Украины [179].

Наряду с использованием средств дипломатического характера, направленных на мирное урегулирование конфликта, русское правительство приступило к интенсивным военным приготовлениям [180]. Уделяя особое внимание количественному и качественному росту регулярного войска, оно вновь, как и в предыдущие годы, возвращается к опыту создания новых легкоконных полков.