Николай Эпштейн - Хоккейные истории и откровения Семёныча

В Швеции существует 500 объединений, культивирующих молодежный хоккей, и понятно, что Шведский хоккейный союз не может вести работу со всеми этими объединениями напрямую. Поэтому территория Швеции поделена на 23 хоккейных района, и через них–то союз и ведет работу с молодыми хоккеистами. Немало внимания предполагается уделять тренерскому образованию. Союз организует курсы для тренеров осенью и зимой, кроме того, проводятся курсы во время чемпионатов мира, так сказать, на практике, в обстановке, приближенной к боевой. Естественно, шведы, как технически продвинутая нация, широко используют для пропаганды хоккея, которому в последние годы стали составлять конкуренцию другие виды спорта, видеотехнику, записи на дискетах и пр. Словом, ощущение таково, что рано или поздно эти усилия окупятся сторицей. Но нужно время.

Соседняя страна с другими традициями, другим — чего уж греха таить — уровнем жизни, гораздо более высоким, чем в России, а проблемы хоккейные в чем–то схожи. Хотя меня лично не покидает ощущение, что извечная привычка к порядку, организованности, сыграла в хоккее со шведами злую шутку. Все–таки при наличии строгого порядка и соблюдении тренерских тактических установок хоккей должен отличаться здоровой толикой авантюризма, умением хоккеистов пойти на короткий обыгрыш, на риск. Тогда–то и проявляются лучшие качества хоккейных «звезд».

P. S. Последний раз я встретился с Д. Милюковым в декабре 2005 года в лужниковском Дворце спорта, где проходил XXXVIII международный хоккейный турнир, носящий ныне название «Кубок РОСНО».

Похлопали друг друга по плечам. «Как дела хоккейные?» — поинтересовался я у старого знакомого. «А никак, нет никаких хоккейных дел», — последовал ответ. «Да ладно, Дмитрий, как так может быть». «А вот так. Работаю теперь в Агентстве по физической культуре и спорту. Но к хоккею моя работа никакого отношения не имеет».

Ну что тут скажешь? Хоккейный человек до мозга костей, великий энтузиаст этого дела, специалист великолепный. И вдруг на тебе — оказался вне хоккея. Нелепость какая–то, вопиющая несправедливость!

Потом мне коллеги по перу намекали, что, дескать, не по душе пришелся самолюбивый Милюков кому–то в Федерации хоккея России. Такое бывает. Жизнь есть жизнь. Но любая неприязнь не должна превалировать над интересами дела. Мало ли кто кому не нравится?! Так далеко можно зайти. Я лично верю, что отлучение от хоккея Дмитрия Милюкова, в команде у которого играл сам Евгений Малкин — новая яркая звезда отечественного хоккея, — это явление временное и в ближайшее время все вернется на круги своя.

С Виктором Кунгурцевым, игроком, высоко ценимым Эпштейном, встретился я в конце ноября 2003 года. И была для нас та встреча первая и последняя — через месяц Виктор скоропостижно скончался, такой мощный в свои 63 года, такой жизнелюбивый. Так и стоит перед глазами его плотная фигура с крепкой шеей на широких плечах, грудь колесом, взгляд вприщур, улыбка. И слышится чуть глуховатый его голос…

— Родом я из Челябинска, отца не знаю, — стряхивая сигаретный пепел, отвечал на мой вопрос Кунгурцев. — Он на фронт ушел и пропал там без вести. Был я у матери один, она меня и поднимала, ни родни, никого. В хоккей сперва играл с мячом, а уж потом, в 1958 году пришел в «Трактор». И играл в этом знаменитом уральском клубе до тех пор, пока не скончался замечательный человек и тренер Захватов Сергей Иванович, один из первых заслуженных тренеров СССР по хоккею. С Эпштейном он в середине сороковых годов вместе за челябинский «Дзержинец» выступал, когда команду курировал легендарный «красный директор» Зальцман.

И перешел я в «Химик», куда меня давно зазывал Эпштейн, когда мне уже 25 лет было, когда я уже поиграл и кое–что повидал в хоккее, и уже включался в список 33 лучших игроков страны. Всю жизнь я играл центрального нападающего, и поставил меня Семёныч вместе с Мичуриным Юркой, игроком очень одаренным. Лучшим, я с этим согласен, партнером Мальцева. Но вливался я в «Химик», надо признаться, непросто. Потому, что команда была весьма своеобразная, думающая. Николай Семёнович отбирал в команду людей не по атлетическому сложению, а по уровню мышления. Брал ребят с головой. Целый год прошел, прежде чем я в команде стал своим. И это при том, что в Челябинске–то я был ведущим игроком.

Трудно было понять специфику «Химика», его стиль: то ли сыграть от обороны, то ли как–то запутать соперника, ничего как бы не отдавая, и в то же время приглашая в собственную зону, чтобы тут же перейти в контратаку. Все это были тренерские замыслы. Умел Семёныч игроков находить и подбирать для команды. Он Сапелкина, к примеру, пригласил, а тот кататься на коньках не умел! А он пригласил и научил и кататься, и играть. А дело все в том, что Сапелкин здорово играл в футбол, а Семёныч это очень ценил, он любил игровиков. Была такая пятерка даже: Сапелкин — Ляпкин в защите, Козлов, Кунгурцев и еще кто–то — забыл кто — в нападении. Сильная была пятерка, что там говорить. Мы всегда играли против первых пятерок противника и были своего рода пятеркой сдерживающего порыва. Вот почему я поиграл против Полупанова, Старшинова, Петрова, Якушева Виктора, то есть разменивал центра на центр. И скажу, нехвалясь, удавалось мне зачастую нейтрализовать моих опасных визави. Тяжелей всего игралось, пожалуй, против Старшинова, но мне было интересно поиграть против лучших центров страны. Был такой азарт: не дать себя переиграть, а наоборот, самому перехитрить соперника.

— А где жили, когда приехали в «Химик» играть?

— Сначала пожил в гостинице, потом Семёныч выхлопотал комнату в Жуковском. Мне хватало, я ведь был тогда неженатый. А потом Семёныч же посоветовал мне поменять комнату в Жуковском на комнату в Москве с дальним прицелом: мол, потом легче будет сделать квартиру в столице. И когда я женился, он мне помог с квартирой на Пресне. Много времени он уделял быту игроков, и я убежден, многие ему за это благодарны. Мудрый тренер меня еще и в институт физкультуры областной в Коломне пристроил. И я закончил институт, как и многие другие. А ведь понятно, что когда у тебя диплом на руках есть, то и люди на тебя по–другому смотрят. Да что там говорить, Семёныч всегда умел глядеть далеко в будущее.

— Конечно, когда мы играли, режим был суровый, сплошные сборы да игры. Я женился в 29 лет, и жили мы с женой душа в душу. Это были счастливые годы, но могли они быть еще лучше, если бы не это казарменное положение. Но Семёныч в отличие от других тренеров, отпускал нас со сборов, получались у нас после некоторых праздников перерывы, он даже чарку мог разрешить. Да, а что? И вот ведь с хитрецой был: после чарки–то языки у игроков развязывались, а он все слушал и запоминал, все про всех знал в команде. В автобусе, бывало, пока едем на вокзал, позволит выпить, а сам сидит и слушает, о чем мы распинаемся, и сам вроде участие в беседе нашей принимает. Чувствовал он команду и игроков, психолог был хороший. Умел он видеть в игроке и перспективу.