Григорий Зумис - Люди Церкви, которых я знал

Все покушения на его жизнь нашими «добрыми земляками» были хорошо спланированы и организованы, но Господь хранил Свой избранный сосуд, так как хотел, как выяснилось впоследствии, использовать его для служения таинству спасения рода человеческого.

Уста батюшки не умолкали, повествуя о чудесах святых Архангелов. Понемногу он довёл нас до храма Бесплотных Сил, в котором ежедневно служил, и рассказал нам о чуде, свидетелем которого был в последнее время:«Во время литургии святая Трапеза благоухает. Христиане приносят мне вату, я кладу её под верхний покров и к концу литургии она начинает источать сильное благоухание, хотя рядом не было ни пятна от святого мира [59] Благовонное масло, употребляющееся в таинстве Миропомазания. , ни от какого-либо другого ароматного вещества».

Я действительно ощутил это благоухание. Подняв покров со святой Трапезы, я увидел под ним лишь высеченную из камня доску без какого бы то ни было признака вещественного мира, ощущалось благоухание одного лишь мира невидимого. Это было не что иное, как утешение от Духа Святого доброму отцу Димитрию.

Он рассказал мне и о другом утешении от Бога, о котором говорил и старец Филофей.

«Как-то раз я служил, – восхищённо говорил он, – на вершине самой высокой горы острова Парос во время праздника Всех святых. На клиросе пел старец Филофей, в храме было много народа. Как только началась Херувимская песнь, святая Трапеза стала двигаться вперёд-назад. Страх и трепет охватили мою душу. Я подумал: «Это ведь вершина горы. Кто знает, может быть, здесь кратер вулкана. С другой стороны, удивительно, что она движется постоянно, как живой человек, который устал, еле держится на ногах и шатается из стороны в сторону. Если бы это было землетрясение, то оно бы уже прекратилось». Испугавшись, я позвал старца Филофея. «Посмотри на святую Трапезу. Из-за моего недостоинства она колеблется, как лист на дереве. Я перепуган и не могу продолжать службу». «Не бойся, продолжай Божественную литургию, – сказал он мне настолько спокойно, как будто перед нами было что-то обычное. – Сам Бог явил нам Себя, отец Димитрий. Радуйся и ликуй! Христос, восседающий с Отцом на небесах, здесь пребывает вместе с нами». Чтобы выразить это благоговейнее, он встал со своего стула, хотя был очень слаб, и трижды перекрестился, поя: «Бог – Господь, и явися нам; благословен Грядый во имя Господне!» А нас охватил страх и трепет, и мы никому ничего не сказали, так как испугались этому поистине божественному богоявлению и откровению».

Когда отец Димитрий хотел что-то выделить и подчеркнуть, то он обычно это пел. Так и тогда, когда наш визит к нему подошёл к концу и настало время уходить, он попрощался с нами по-евангельски: «Пребысть же Мариам с нею яко три месяцы и возвратися в дом Свой» [60] Лк. 1:56. На богослужении у греков Евангелие не читается, а поётся. .

Бывает так, что епископы Церкви не вполне соответствуют нашим ожиданиям. Иногда они утрачивают не какую-то безделицу, а то, о чём сказал Господь: «Вы – свет миру» [61] Мф. 5:14. . Стёкла их светильников тускнеют, и они перестают светить миру. В нашем жизненном странствии много безлунных ночей и невидимых рифов. Что же бывает, если корабль на них наткнётся? Капитан с командой наверняка пойдут на дно. Но Бог, любящий наше спасение как ничто другое, не допускает нам остаться игрушкой волн. Несмотря на все церковные соблазны и недостатки у нас есть хорошие священники – наша опора и утешение, и благодаря им ещё не весь наш народ погиб. Борющиеся за своё спасение христиане плывут к хорошим священникам. Так, в 50-е и 60-е годы в Церкви горело несколько хороших очагов. Быть может, из их труб и не шёл дым, который бы привлекал других, но в очагах этих всегда горел огонь.

Отец Иоанн, служивший в Афинах в храме Богородицы Ромви [62] Храм был построен во время турецкого владычества и назван по фамилии ктитора – Ромвис, или Румбис. , был прекрасным духовником. Когда он исповедовал, особенно после служения Божественной литургии, его слова бывали росой для сожжённых сердец согрешивших людей. Они говорили друг другу: «Исповедуйся отцу Иоанну, лучше всего после литургии, и найдёшь покой».

Даже один известный святогорский монах, созерцатель и духовный писатель, признавал за отцом Иоанном дар духовничества.

Отец Илия, служивший при больнице «Благовещение» [63] Так называется центральная городская больница в Афинах. , был желанным прибежищем для отчаявшихся. Ежедневно с 16 до 22 часов он с большим терпением подавал обильное врачевание попавшимся в руки невидимых разбойников, прижигал и умягчал их израненные души. Как бы он ни уставал, он никогда не отказывался выслушать человека. Всегда сидя в епитрахили на «электрическом стуле», как он любил говорить, он очень внимательно выслушивал кающегося. Он давал понять, что будет ждать его в исповедальне [64] В Греции исповедь совершается не в храме, а в особой комнате при храме – исповедальне. . Чего только ни слышал этот «киоск», расположенный в углу храма Благовещения! Чтобы облегчить исповедь для приходящих, он написал небольшую книжку под названием «Почему ты Ему не открываешь?», на обложке которой был изображён Господь, стучащий в двери без замка. В утренние часы он ежедневно посещал больных в их палатах. Он утешал, исповедовал и помогал всем, о ком некому было позаботиться. Его часто можно было увидеть с документами в руках, с которыми он ходил из одной конторы в другую, чтобы оформить инвалидность для таких людей, среди которых бывали святогорские отшельники из скитов и келий. Он уговаривал больных поисповедоваться, не становясь при этом надоедливым и нежеланным. Он прекрасно знал искусство из искусств – пастырство душ. Но по отношению к тем, кто продолжал совершать один и тот же грех, он становился суровым, особенно к посвящённым в священный сан.

Позднее вопреки своей воле он стал епископом, и с тех пор погас очаг в больнице «Благовещение». Многие скучали по его литургиям, по его простым и образным проповедям, а особенно по благодатным исповедям. Тогда я и услышал, как один христианин говорил: «Мы остались без наших резервов».

Как епископ он оказался неугоден своим собратьям, и они, не терпя настоящего монаха в своей среде, отправили его на покой.

Драгоценными камнями в его митре были простота, вежливость, приветливость, любовь к богослужению и, самое дорогое, отеческое отношение к пастве. Он никого не оставлял в пасти волка и чуть ли не свистом призывал человека, чтобы спасти его от опасности. Его называли жестоким и резким из-за того, что он ни в чём не поступался своими принципами. Отец Илия среди архиереев останется известным своей скромностью, а также бедностью одежды и облачений. Его облачения были пошиты из самых дешёвых тканей, какие только продаются в церковных магазинах. Были у него и другие украшения, о которых я не могу не упомянуть: милостыня, которую он предпочитал всему другому. Он часто выплачивал долги должников, чтобы те не потеряли своих квартир. Также вместе с отцом Евсевием [65] Речь идёт об отце Евсевии Матфопулосе, первом председателе братства «Зои». он содержал пансион для студентов, которым негде было жить. Ещё одно украшение: дух ученичества, который он не утратил до глубокой старости. Чтобы монастырь в его епархии жил по правилам православного монашества, а не по его собственному уставу, он всегда, как маленький ребёнок, спрашивал совета у других.