Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

В мае 2008 г. Гюнтер Грасс посетил Санкт-Петербург и встречался с молодыми писателями и писателями чуть постарше. Я имел отношение к этим встречам как организатор.

Горчев был включен в группу «продвинутых» писателей. И там, в беседах с мэтром, выяснилось, что Горчев не имеет российского гражданства. Грасса это изумило, и он сказал, что лично знаком с Путиным и может походатайствовать за Горчева.

После этого лауреат попросил Горчева написать текст обращения и подписал его.

Вот этот замечательный документ. Горчев с тех пор всегда носил его в своем паспорте.

Стокгольм, май 2005 г. Петер Курман, Горчев, Лена, Масса

Есть в альманахе «Полдень» такой жанр, который я в своё время ввёл в обиход, а теперь сам же страдаю.

Это одна страничка «дежурного по номеру», которая открывает альманах. Поначалу предполагалось, что это будет краткий обзор содержимого номера, но постепенно она превратилось в эссе на свободную тему.

…Всегда смущали меня эти камни, которые надо было разбрасывать, а потом, по прошествии некоторого времени, – собирать. И то и другое занятие казалось мне довольно бессмысленным. В самом деле, представлялся юнец рядом с грудой камней в чистом поле, который разбрасывает их во все стороны, норовя закинуть подальше. А в груде той самые разнообразные и неожиданные камни – есть и увесистые булыжники, есть и галька морская, но попадаются и драгоценные камни, которые летят, сверкая на солнце всеми своими гранями.

Закончив эту работу, человек садится на последний, самый большой камень, который он не смог поднять, и ждет. Чего он ждет? Неужели он думает, что из этих камней вырастет что-то новое и прекрасное? Кто его знает. Но он ждет и с надеждой смотрит в чисто поле до горизонта. Где-то там лежат его камни, среди них есть и драгоценные. На них он и надеется больше всего.

Но ничто не нарушает тоскливого пейзажа.

И вдруг человек понимает, что пора искать свои камни, ведь больше у него ничего нет, всё разбросал. Он кряхтя поднимается с большого камня и идет в чисто поле собирать. Уже и забыл, как выглядят его камни и сколько их было. Помнит, что много, но количественно затрудняется.

Бродит он по полю, всматриваясь себе под ноги, но никаких камней нет. То ли в землю зарылись, то ли кто унёс. Ну, может, найдёт где-то поблизости пару-тройку булыжников – и всё. Ничего не осталось от той горы, где поблёскивали загадочно алмазы и изумруды.

Тогда возвращается старик к своему последнему камню, неся несколько булыжников и понимая, что даже за них надо быть благодарным, ибо у других и такого нет.

Но последний камень каждому положен.

Весь вечер проговорили с Леной о Горчеве. И ведь знали его, как облупленного, 7 лет вместе каждый день – и на работе, и дома. А всё равно остался во многом загадкой. Но разгадывать ее радостно, потому что любили.

А перед этим…

Два столика в Князьвладимирском соборе за входной дверью, за ними сидят люди, пишут на записках имена. Одни списки «за здравие», другие «за упокой».

Беру листок, пишу «За упокой души Раба Божия Димитрия». Вхожу в храм, становлюсь в очередь к старушке, торгующей свечками. Когда доходит очередь, протягиваю ей бумажку. «За сколько?» – спрашивает она. Я не понимаю. «За 20, 30 или 50?» – «Ну, пусть будет за 50». Это цена молебна. Покупаю свечи. Зажигаем и ставим их перед образом Спасителя. Идет вечернее богослужение. Народу в храме довольно много. Стоим перед иконой, крестимся.

На выходе из церковного двора – три испитых мужика совсем не пенсионного возраста. Протягивают кружки, просят милостыню. Не даю. Когда садимся в машину, подходит еще один, протягивает кружку. Уезжаю.

Что и где здесь было от Бога, прости меня, Господи?..

Совсем забыл.

Вы еще не знаете, как возник День смеха в России.

В этот день родился Гоголь. Ему вообще не везло всю жизнь и даже после смерти. В Петербурге он праздновал этот день вместе с А. С. Они начинали на Мойке, а потом шли до Гороховой и далее до Фонтанки, заходя в заведения. И очень смеялись, чем дальше, тем больше. И прохожие и городовые, глядя на них, улыбались и говорили: «Ну прямо день смеха сегодня!»

Так и пошло. И стали этот день праздновать и смеяться.

Но потом Гоголь, дрын ему в темечко, признался, что его смех был типа сквозь слёзы. Да еще невидимые. Так что проверить нельзя и не докажешь. И некоторое время интеллигенция и разные разночинцы праздновали этот день как День смеха сквозь слёзы. Почти до Октября, когда стало не до смеха.

Потом пытались возродить, но со скрипом. Пока Сталин не сказал, что жить стало лучше, жить стало веселее. И тогда слёзы отбросили и стали праздновать День смеха в чистом виде.

Как сейчас.

Так что я предлагаю вернуть празднику историческое наименование.

День Смеха сквозь Слёзы.

Тем более что и причина есть.

Продолжаем знакомить Настю с классикой советского кино. Сегодня смотрели «Не горюй!» Данелии.

Ну я всегда плачу на последних кадрах этого фильма – поминках старика, которого играет Серго Закариадзе.

А сорок лет назад, вернувшись из кинотеатра, где впервые посмотрел этот фильм, написал стихотворение, которое здесь привожу.

Издал под заказ методом BOD свой роман «Потерянный дом, или Разговоры с Милордом», отсутствующий ныне в продаже.

Собственно, как издал? Макет был, приделали новую обложку и поставили в интернет-магазин. В «Книгах и кофе», надеюсь, тоже будет немножко.

В этом же оформлении с цветной полосой и портретом автора на корешке намерен издать ПСС, которое будет насчитывать 12 томов.