Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

И мы там прекрасно провели три дня, выпив уйму сухого вина.

Об особенностях перевода Павлика я потом написал в статье, опубликованной в Русском журнале. Пытался сейчас найти ее в архивах РЖ, но не смог, это был 2000 год.

Сейчас у профессора Павлика гостеприимная семья – жена Лена и дочь Полина 12 лет, прекрасный дом с большим участком и бассейном, любимая работа с поездками в разные страны. Мы провели там день, который запомнится.

Ездили в Ниццу и Монте-Карло. В Ницце долго искали парковку, наконец нашли, пошли купаться. Пляж галечный, берег крутой, в пяти метрах уже с головой.

Мне с моим суставом трудно было ходить, ковылял по пляжу, как подбитая утка.

Поехали в Монако, там пообедали в итальянском кафе (практически все рестораны и кафе – итальянские). Потом взобрались на гору, где и стоит эта цитадель Зла – Казино Монте-Карло.

Такого количества Бентли и Феррари в одном месте я не видел никогда в жизни.

И все же самый крутой открытый ярко-синий Бентли-кабриолет представительского класса с кремовой кожаной отделкой салона, припаркованный прямо перед главным входом в казино, имел номер В888ВВ-88РУС. И мы испытали законную гордость за державу, выпускающую такие дорогие машины за границу. Их же могут украсть.

Кстати, это была первая машина с русским номером, встреченная нами в путешествии. Мы так уж специально не следили, они есть, конечно, но их немного.

Температура воздуха 35 типа, воды наверное 25–26.

В субботу утром направляемся в Италию. Субботний трафик тревожит.

Рим потрясает, и не только жарой.

Вчера были в Сикстинской капелле. Конечно, «Страшный суд» Микеланджело хорошо бы воспринимать в одиночестве, а не в толпе, но спасибо и за это.

Вечером ездили на прогулку в центр – Фонтан Треви, площадь Навона. У Пантеона в 11 вечера – концерт классической музыки – оперные певцы, струнный квартет.

Везде толпы туристов.

Отдельная песня – езда по Риму. Ездят здесь, как хотят, особенно на больших площадях – во всех направлениях сразу. Ну и мы ездим как хотим и оставляем машину где хотим, лишь бы она никому не мешала. Кроме полиции, разумеется.

Сегодня приехали в Виллу Боргезе.

А перед этим имели жуткое приключение.

Подъехав к вилле, я устремился на подземную парковку, других вариантов не было.

Туда вели два спуска рядом – обычные крутые и очень узкие винтовые спуски. На левом на стене были нарисованы >>>>>>>>>>>>>>, а на стенке правого <<<<<<<<<<<<<<<<<.

Куда бы вы поехали?

Я естественно устремился в левый. Где >>>>>>>>>.

Проехав вниз примерно две трети витка, я оказался перед железной трубой, делящей проезд пополам. Опытным путем выяснилось, что это въезд для мотоциклов, «Зафира» несколько шире. Я с ужасом осознал, что выбираться из-под земли мне придется задом по наклонному винтовому и очень узкому пандусу. Наклон градусов 30. Сдавать назад нужно было метров 10–12.

Это было что-то. Я мудохался минут 15, отвоевывая у пандуса сантиметры и непрерывно рискуя зацепить стенки. Шаг вперед, два шага назад. Один раз все же чирканул левым краем заднего бампера. Без вмятины. Под конец перегрел мотор, давал ему остывать, запахло дымком…

Выехал весь в поту. Но был близок к отчаянию в процессе и уже вертелись какие-то фантастические мысли о вызове – кого? Пожарных? Трактора? Хотя откуда в Италии трактор?

Потом все же въехал вниз по соседнему спуску, там ширина была достаточной для встречного движения, чего я сразу не заметил. И сбили с толку эти стрелочки.

Чтобы было понятно, что такое для меня Грузия, грузинская культура и эта война, насколько это всё больно, скажу, что моя родная племянница – наполовину грузинка, первый муж моей сестры Натальи – грузин.

Поэтому Грузия интересовала меня и лично, а не только культурой.

В 1968 году, ровно 40 лет назад, всесоюзно праздновался юбилей великого грузинского поэта Николоза Бараташвили. Я сделал на радио передачу о нем, после которой руководством Комитета по радиовещанию был отстранен от работы внештатным сотрудником. Передача прозвучала как раз после того, как наши танки вошли в Прагу. И в передаче были обнаружены непозволительные аллюзии. Дело в том, что Бараташвили был сторонником независимости Грузии и остро переживал ее присоединение к России.

Тогда же я перевёл самое знаменитое стихотворение Бараташвили – «Мерани» (крылатый конь в грузинской мифологии). Подстрочник мне сделал мой тогдашний зять Ираклий. Ныне он, по слухам, министр здравоохранения Грузии или типа того.

Чуть позже я написал два стихотворения «на грузинскую тему», как было принято тогда говорить.

Поэтому я провожу четкую границу между любимой мною Грузией и ее нынешней верхушкой.