Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

Сегодня слушал «Если» и «Déjà». Скачиваю дальше. Однако автор плодовитый.

Украинский школьник умер на уроке физкультуры.

Ющенко готов распустить Раду уже завтра.

Ближайший соратник Януковича решил выйти из Партии регионов.

Раскрыто убийство директора киевского радиорынка.

Тимошенко полетела в Москву на легкомоторном самолете.

Павел Лазаренко решил вернуться в американскую тюрьму.

Украина не смогла найти покупателей для ракетного крейсера.

Самолет Ющенко аварийно сел в киевском аэропорту.

Тимошенко обвинила Ющенко в незаконной торговле оружием.

ВМФ России пообещал не нападать на сомалийских пиратов.

(А мне вспомнилось стихотворение моего покойного друга)

Мне очень интересно, что происходит сейчас с так называемым «внутренним цензором»?

Раньше, примерно четверть века назад, внутренний цензор (назовем его для краткости ВЦ, как вычислительный центр) был очень детерминированным вычислительным центром. Область табуированного в текстах – тематики, лексики, иронии и юмора – определялась им безошибочно, а дальше писателю оставалось решать, как себя вести. Писать ли снова в стол по принципу «не могу молчать!» или же постараться обойти эту довольно обширную область, оставаясь все же на поле литературы, то есть не занимаясь поделками на потребу.

Мы помним, как решали эту дилемму Стругацкие, балансируя на границе дозволенного и недозволенного.

После победы пролетарской революции демократии и рыночных отношений цензура была официально отменена и началась мучительная борьба литераторов с собственным ВЦ, которая часто приводила к тому, что писатель настолько смело вторгался в область ранее запретного, что опять-таки исчезал с литературного поля, ибо далеко не всё, находившееся под запретом, автоматически становилось литературой при его описании и опубликовании.

Но вот государство, с которым и происходят эти игры, стало укреплять вертикали и горизонтали, приструнивать оппозицию и всячески показывать, кто в доме хозяин.

Но цензуру не вводит. Не вводит почему-то. А почему?

Да потому что не просто надеется, а знает, что ВЦ никуда не делся. Он охотно просыпается в рядах редакторов, издателей и самих пишущих просто на всякий случай, как бы чего не вышло.

И опять чего-чего, а литературы не выходит.

К чему же я призываю?

Да ни к чему. Писать самым верным творческим методом – как Бог на душу положит, ибо Бог всегда кладёт правильно, а ВЦ аранжирует фальшиво.

Значит ли это, что надо писать смело и лезть в бутылку на баррикады? Да никоим образом! Лезть по-прежнему надо только себе в душу, а опубликуют это или нет – ну разве в этом дело? Или кто-то всё ещё рассчитывает жить на литературные гонорары?

Пошёл по ссылке от о. Григория посмотреть статью В. Топорова и из неё неожиданно для себя узнал, что в июле, когда я был в отпуске и колесил по Европе, здесь нелепо погибла Тоня Славинская, моя давняя приятельница, редактор отдела прозы «Звезды».

Тоня – старая подруга Топорова, потому в статье нет привычной для Топорова желчи. Впрочем, всё сказанное о Тоне справедливо.

Мы с нею познакомились году в 1983-м в той же «Звезде», куда я часто захаживал к моему другу Мише Панину, и мы там тесной компанией выпивали, пели песни и разговаривали «за литературу».

Я в то время сочинял свой большой роман «Потерянный дом» и дал почитать написанные главы Тоне. А написано было уже три четверти романа. И я на целый год остановился, не зная, как мне его закончить. Все концовки представлялись слабыми.

Тоня приняла живейшее участие в этом романе, он ей очень понравился. Мы с нею довольно часто его обсуждали. Я не могу сказать, что концовка подсказана ею, но для меня очевидно, что эти обсуждения сыграли решающую роль. Роман сдвинулся с места и был закончен. А его концовкой стало воссоединение автора, главного героя и милорда Лоренса Стерна в одном лице. Это и есть главное в найденной концовке, чего, впрочем, никто не заметил, как не заметил и неявной отсылки к триединству Св. Троицы, где автор предстает Отцом романа, Евгений Демилле – Сыном, а вдохновитель автора Лоренс Стерн – Святым Духом.

Впрочем, дело давнее, Бог с ним. И спасибо ей за это.

Потом, в нынешнем веке, мы виделись очень редко. Последний раз – на презентации книги избранной прозы нашего общего друга Миши Панина, которую я издал два года назад после его безвременной кончины.

И еще одну преференцию я, как мне думается, получил благодаря близкому знакомству с Тоней. Ее друг Топоров почти никогда не включал меня в свои «расстрельные» критические списки, зная отношение Славинской ко мне. Исключая разве что мой последний роман «Государь всея Сети».