Лаврентий Берия - Человек из стали. Иосиф Джугашвили

Когда того требовала служебная необходимость, я отправлялся в Москву и обращался напрямую к Сталину. Так было заведено. Для решения того или иного вопроса, находившегося в компетенции генерального секретаря, мы обращались непосредственно к нему.

Как получали «добро» на встречу, звонили?

Посылалась телеграмма. Ответ тоже приходил в виде телеграммы или телефонного звонка.

Были случаи отказа во встрече?

Не помню ни одного случая отказа в моей просьбе. Как только возникала необходимость во встрече, обращался к Сталину и всегда получал «добро» на приезд в Москву. То же самое относится к моим частым визитам к нему на дачи на Черноморском побережье.

И здесь тоже приходилось заранее послать телеграмму?

Нет. Я сначала звонил его помощнику Поскрёбышеву, тот докладывал Сталину, затем перезванивал мне и сообщал, что я могу приехать. Таким был механизм организации наших встреч.

А с самим Сталиным говорил по телефону?

Разумеется. Но только не по этим «техническим» вопросам. Звонков Сталину по пустякам не было. Мы бережно относились к его времени. Мы, партийные и государственные работники, добровольно и неофициально установили правило, согласно которому ограничивали свои разговоры со Сталиным по телефону.

Как происходила твоя встреча со Сталиным в эти годы?(То есть с 1938-го по 1952-й. – В.Г.)

Когда я приезжал в Москву, меня ожидала служебная машина. Устроившись в гостинице или на квартире грузинского постпредства, звонил в секретариат и извещал Поскрёбышева о своём прибытии. [118]Обычно через пару часов получал сообщение, что меня ждут на даче в Кунцево.

Хочу отметить, что Сталин редко тратил время на традиционные «как поживаете», «как доехали» и т. д. Он по-простому здоровался за руку и тут же приступал к делу.

В телеграмме оговаривалась причина приезда?

Да, конечно. Именно на эту тему сразу начинался разговор. Правда, иногда отдавалось предпочтение вопросу, о котором он размышлял до моего приезда. Повторяю, слова, которые, как правило, произносятся из формальной вежливости или не касающиеся существа дела, в лексике Сталина отсутствовали.

В период с тридцать восьмого по пятьдесят второй годы из всех работников Грузии со Сталиным регулярнее других встречался я. Не считая, конечно, Берия, который уже был переведён в Москву и виделся со Сталиным, наверное, ежедневно.

Вообще-то высшее руководство страны – членов Политбюро – я могу разделить на две группы: активно действовавшие и формальные. Из действовавших – Маленкова, Кагановича, Берия и других – наиболее часто со Сталиным общался Берия. Другие – реже. [119]

Как часто ты встречался и разговаривал по телефону со Сталиным? Где это происходило чаще всего?

Я бы поставил вопрос в ином плане. Дело не в количестве встреч. Ведь, как только началась война, мы длительное время вообще не виделись. Запомнилась встреча в начале июля 1941 года, когда состоялось его известное выступление. (Имеется в виду выступление И.В.Сталина по радио 3 июля 1941 г. – В.Г.) Оно застало меня в пути, когда я вместе с партийными руководителями республик Закавказья направлялся в Москву. Переночевали в Ростове-на-Дону. Там же в аэропорту слушали его речь. [120]

Прибыв в столицу, сразу же связались с секретариатом. Вскоре и со Сталиным встретились. [121]

В целом регулярность встреч была примерно один раз в два-три месяца. Не считая осени – периода отпуска Сталина, когда он отдыхал по нескольку недель на побережье. Тогда мои встречи с ним могли быть почти каждодневными.

Встречались ли вы без свидетелей, тет-а-тет?

Весьма часто. Приезжая в Москву, я нередко удостаивался приглашения на Кунцевскую дачу днём.

Сталин днём бывал один, работал, читал. Поэтому мы имели возможность беседовать без свидетелей. Подобное случалось и во время его отпусков. Иногда на беседе присутствовал Поскрёбышев. Гуляя по саду, мы разговаривали на разные темы. Конечно, я не могу утверждать, что был в курсе всех без исключения дел, которыми занимался Сталин. Но я затрагивал и общие вопросы, касающиеся всей страны, а не только нашей республики.

О семье, о личной жизни, о своих детях говорил что-нибудь Сталин?

Распространено ошибочное мнение, что Сталин не любил своих детей. Эти сплетни исходят от людей, ненавидящих Сталина. А он тепло относился к своим детям. Особенно любил дочь Светлану. Её я впервые увидел, когда ей было лет двенадцать. Она нередко восседала у отца на коленях. Он гладил её и с гордостью повторял: «Моя маленькая хозяюшка».

Сталин однажды с улыбкой поведал:

– Ребёнку я столько раз говорил «моя хозяюшка», что она, как-то войдя на кухню, начала давать указания. Настоящая хозяйка выпроводила её со словами: иди делать уроки, кухня не твоя забота… Одним словом, хозяюшкой ей не дали стать.

Что касается его взаимоотношений с сыном Василием, мне не всё ясно. Сталин был обеспокоен тем, что тот порой выпивал сверх нормы. Винил чекистов, с детства воспитывавших Василия. Особенно винил Власика, который сам был большим любителем «зелёного змия».

Утверждения, что Сталин не заботился о детях, это глупость. Он, несомненно, был заботливым отцом. Однако несомненно и другое – у него просто не было времени на большее участие в их воспитании.

Его старшего сына Якова я никогда не видел. Тот перед войной был уже женат и проживал отдельно от отца. [122]

Когда ты впервые встретился со Сталиным?

Первая личная встреча состоялась в мае 1939 года, а увидел я Сталина воочию ещё в 1926 году во время его посещения Грузии.

В честь высокого гостя в Тбилисском государственном театре оперы и балета был дан большой концерт. Публика знала, что в правительственной ложе находится Сталин. Поначалу его не было видно, но нескончаемые аплодисменты, перешедшие в овацию заставили его появиться. Длилось это недолго. Он сдержанно поклонился и опять скрылся в глубине ложи.

Всё-таки, когда и как произошла первая личная встреча?

Это произошло после моего избрания первым секретарём ЦК Компартии Грузии. Я приехал в Москву и находился на даче Берия. Как я уже говорил, это был 1939 год. [123]

Воспринимал ли ты его как грузина?

Да, разумеется. Но в первую очередь – в качестве грузина, который находился на очень высокой должности, руководил страной, где грузины, между прочим, решающей роли не играли.

Такому моему восприятию способствовало то, что Сталин прекрасно владел грузинским. Наедине со мной он всегда общался на грузинском. Но в присутствии негрузин вежливо предупреждал меня: «Говорите на общепринятом языке».

Он знал другие языки?